Кровавое приданое

Магдалене было не свойственно подолгу пребывать в мрачном настроении, и именно мой нрав привел к расколу между нами. Она с удовольствием проскальзывала в мою постель и убегала из нее, чтобы безжалостно подразнить меня денек, а на следующий уже обвивала руками мою шею и называла любимой – и никогда не видела в своих действиях противоречия. Я, однако, относилась к любви гораздо серьезнее. Для меня она была не ребяческой игрой. Это было железное ярмо, выкованное в пламени и тяжелое в носке. Наверное, я хотела раз и навсегда узнать, действительно ли Магдалена меня любит, пусть и в своей манере.

Магдалена смерила меня долгим взглядом, а затем начала демонстративно снимать перчатку со свободной руки. Она делала это зубами, чтобы не пришлось отпускать мою ладонь. Как только серый шелк оказался у нее на коленях, она поднесла запястье к моему рту. Сидя в надежном, стирающем имена полумраке оперной ложи, я прижалась губами к томно бьющемуся пульсу под ее благоухающей кожей.

– Ты – половина моего сердца, Констанца, – сказала она с такой же серьезностью в глазах, с которой писала свои длинные письма с политическими советами. – Мы не всегда сходимся во мнениях, но я никогда не откажусь от своих слов.

Магдалена поднесла большой палец ко рту и прикусила его так сильно, что выступила капелька крови. Она протянула мне руку. Не ко рту, как бы приглашая попробовать ее на вкус, а к груди, будто предлагала ударить по ладоням, как это делают торговцы. Я без труда поняла ее мысли.

Обхватив губами свой большой палец, я нанесла такую же рану и себе. Магдалена переплела наши руки, большие пальцы зависли друг напротив друга.

– Давай будем сестрами, – сказала она. – Истинными и верными. Заключим союз, разорвать который будет не под силу никому, как бы кто ни старался. Даже если нас будет отделять друг от друга половина земного шара, в твоих жилах будет течь немного моей крови, а во мне – немного твоей.

Мы прижали друг к другу большие пальцы, и Магдалена крепко поцеловала меня, кусая мои губы, пока смешивалась наша кровь. По всему моему телу разлилось тепло. Я чувствовала, будто снова превращаюсь из человека в вампира; рождаюсь заново под влиянием могучей любви.

– Я хочу отпраздновать с тобой карнавал, – выдохнула я, прерывая наш поцелуй.

– Сегодня? – спросила Магдалена. Ее глаза были широко раскрыты и сверкали – моя неожиданная прихоть привела ее в восторг.

– Сегодня. Хочу посмотреть вместе с тобой город, хочу вспомнить наш первый карнавал вместе.

– Но что скажет…

– Не думай о нем. Я со всем разберусь, когда вернемся. Просто скажем, что нас закружили и задержали. Если ускользнем сейчас, сможем несколько часов наслаждаться городом, прежде чем возвращаться.

– Ты не шутишь, – сказала она, и на ее лице расцвела улыбка.

– Не шучу. Кроме того, лучшую часть оперы ты уже видела.

Мы собрали вещи и упорхнули в ночь, последовали за светом факелов и пением гуляк на одну из больших городских площадей. Остановились около торговца и купили две зловещие маски Вольто, которые в то время были весьма популярны среди женщин, а потом подхватили юбки и помчались за остальными завсегдатаями приемов, как какие-то девчонки. В наших зимних накидках нас было не отличить от других людей в толпе.

Мы завороженно ахали, глядя на пожирателей огня и акробатов, во все глаза смотрели на венецианских дам в замысловатых костюмах и восторженно вопили, когда на нас выскакивали мужчины в ужасных масках. Я никогда не видела за раз столько красоты. Тот вечер слился для меня в одно счастливое пятно, но я кристально ясно помню, как сжимала своей рукой руку Магдалены. Когда мы наконец покинули гуляния и помчались домой, сунув свои маски и вуали двум юным девушкам, которые с тоской наблюдали за празднеством со стороны, мы чувствовали себя такими же уставшими, как сбегавшие на танцы принцессы из сказки.

Когда мы вернулись домой, ты был настолько же увлечен своим исследованием, как и до нашего ухода, и развлечение, которому мы предались втайне, вдали от твоего бдительного ока, осталось незамеченным. Одарив нас несколькими торопливыми поцелуями и парой добрых слов, ты вновь исчез в своем мире расчетов и гипотез, позволив нам с Магдаленой ускользнуть в спальню.

Комнаты в Венеции были маленькими, и мы трое спали в одной большой кровати с пуховой периной – мы, девочки, очень редко могли побыть в ней наедине. Возможность не делить с тобой Магдалену была особым событием, и я не собиралась упускать такое удовольствие.