Кровавое шоу

— Вот именно, — подхватил Новиков. — Мы тебе ничего не обещаем, но попробовать можно. Начать, во всяком случае.

— С чего начать? — подозрительно спросила Надя.

— Ну, сперва подтанцуешь у нас за спинами, потом в вокале попоешь.

Надя снисходительно засмеялась.

— Это я уже проходила. Те, кто на заднем плане начинают танцевать, никогда не поют соло у микрофона. Это вы, мальчики, другую дуру себе ищите.

— А что тебе Княжин обещал? — обидчиво спросил Новиков.

— А все! — отчаянно принялась врать Надя. — И сольные концерты, и на телевидении выступление, и гастроли за рубеж!

— Куда?

— А прямо в Америку! В Соединенные Штаты!

— В Штаты?

— Конечно! Сказал, что вместе с вами поеду! Вернее, вы со мной!

Она знала, что говорит не то, но остановиться не могла. Да и зачем? Слов Княжина не проверишь, а насчет гастролей он действительно наобещал ей еще в Челябинске, зимой. Правда, не об Америке шла речь, а о Болгарии или где-то того ближе, в каком-то ресторане, на летний период.

— В своей постели он тебе гастроли обещал! — мрачно сказал Галиев. Однако Новиков оборвал его:

— Ну а какая фирма тебя в Америку приглашала?

— А это, — решительно выпалила Надя, — коммерческая тайна!

— Логично, — кивнул Новиков, и Надя почувствовала, что ответила правильно. Незаметно для себя она усваивала первые законы ведения деловых переговоров — ничего конкретного, побольше многозначительного тумана и недоговоренности.

Виктория прокричала в микрофон, что определенный консенсус найден, что круиз только начинается, что она готова выслушать любого патриота в любое время. Она тут же испугалась своих слов и поправилась: ее интересует конкретный, разработанный проект, а не пустая болтовня.

В патриоты высокой пробы Надя не стремилась и приглашения Виктории решила не принимать, как бы ей певица ни нравилась. Нужно было продолжить и развить отношения с Агафонским, коль скоро он предложил их сам. Но шеф журнала «Русское шоу» исчез, едва кончилось сумбурное собрание. Прошел слух, что все «генералы» уединились в каюте, чтобы решать судьбы эстрадников мелкого калибра. А этот неунывающий народ оккупировал оба буфета и в ряды генералитета тоже не стремился.

Послонявшись по палубам, буфетам и залам, заглянув в ресторан, она заметила, что публика группируется. Те, к примеру, кто уже пел на «большой» эстраде и не слезал с экрана телевизора, сторонились своих собратьев, зарабатывающих в ночных клубах. Съездившие на зарубежные гастроли держались спесиво и тоже образовали свою касту, словно были посвящены в высшее и тайное понимание профессии.

В четвертом часу ночи всех охватила некоторая усталость, но одновременно Надя почувствовала какое-то напряжение, словно все чего-то ожидали. На палубах стали появляться «великие» — маленькими группками, которые холодно сторонились общего веселья.

Теплоход неожиданно сбавил скорость, и, помимо ходовых огней, включились прожектора. Потом судно почти остановилось, раздался короткий басовитый гудок.

Минут через пять на черной глади канала показался катер — белый, приземистый, широкий, устойчивый, как корыто. По плавной дуге он приближался к теплоходу, Надя видела, как матросы поспешно спускают трап.

Надя, стоя на верхней палубе среди любопытных, хорошо видела катер и толпу генералитета эстрады, встречающую гостей. Что за люди! Просто не верилось, что в десятке метров от себя видишь их живьем! Ни один карнавал, ни один телевизионный праздник или концерт не собирал стольких сразу признанных прославленных любимцев, которые толпились сейчас у трапа.

Надя всмотрелась. На плоском, как у утки, носу катера стояли две женщины в длинных вечерних платьях и широкополых светлых шляпах. Одна мощная, грузноватая, вторая — элегантная, изящная, словно манекенщица хорошего стиля. Могучая дама показалась Наде знакомой, но вспомнить ее она не могла. С верхней палубы лица вновь прибывших было не различить даже при мощном свете прожектора: мешали экстравагантные шляпы. Снизу, с палубы, неожиданно грянуло — слаженно, с цыганским надрывом:

К нам приехали родные
Свет-Светлана и Тамар!

На борт катера полетели цветы. Женщины смеялись и кидали цветы обратно.

— Кто это? — спросила Надя, ни к кому не обращаясь.

— Таких персон надо узнавать в темноте, в пургу и в шторм, Илия.

Она повернулась, наткнулась на улыбчивое круглое лицо парня — росточком он вышел ей чуть выше плеча — и не сразу узнала его. Он напомнил:

— Вы подарили мне свой коктейль. Дрянь, надо сказать, изрядная, но я все равно ваш должник.

— Ай, бросьте! — засмеялась Надя. — Так кто это так торжественно приперся?

— Наши меценаты, организаторы всей оргии, если брать финансовую сторону вопроса, — ответил коротышка. — А меня зовут Гаррик Сакс. Сакс — это не фамилия, а кличка по моему любимому инструменту. Я саксофонист. Вас я знаю, вернее слышал, что вы Илия Казанова. Ох, как наши выскочки зашевелились. Вы посмотрите, только что пятки не лижут.

Надя глянула вниз. Действительно — пылкая публика встречала женщин с таким подобострастием, что вряд ли такого удостоился и сам папа римский.