Кровавое сияние небес

— Так, успокойся! — приятельница скинула с себя мои озверевшие руки. — Кто это?

— Актер!!!

— А! — прозрела она. — Точно. Смотрю, рожа знакомая. Которого нам Исирман показывал?

— ДА! Только что он делает здесь?!

— Ну не знаю… Понравилось ему тут в прошлый раз. Решил опять наведаться. И вообще, если тебе это так интересно, нужно быть там, — кивнула она на дверь, — а не снаружи.

— Ты что, я не смогу… Он же там… Он же меня удивит… А вдруг я что-нибудь не то скажу… Или буду глупо выглядеть… Или…

Поток непроходимой тупости был прекращен деятельной Грачевой, которая взяла меня за локоть и насильно затащила в фойе.

О да, он был там. Это не мираж. Антон Комиссаров, кумир всех несовершеннолетних девушек России и одной двадцатиоднолетней, по всей видимости, перед заездом в маленький Гогольск успел побывать на каких-нибудь Мальдивах, о чем сообщали загорелый цвет лица и выгоревшие на макушке до светлого оттенка некогда русые волосы. Сейчас он грациозно опирался на стойку регистрации, его приятель тусовался неподалеку, а Исирман с безумным блеском в глазах прыгал перед ними, как слуга перед господами в эпоху рабовладения.

— Простите, Антон Сергеевич, тот номер, в котором вы останавливались в прошлый раз, сейчас занят другим постояльцем, но у меня осталось еще два прекрасных люкса на втором этаже, они точно такой же планировки! Там даже, — заговорщицки понизил голос Эдуард Петрович, прикладывая ладонь к губам, — мебель поновее!

Всего на миг мои глаза застали инстинктивную улыбку прекрасных пухлых губ, которая тут же была изгнана с лица и заменена нарочитой строгостью:

— То есть в прошлый раз вы мы дали номер со старьем? — Бровь игриво взметнулась ко лбу. Вообще, хочется отметить, что все движения Комиссарова, все жесты, мимика, речь — всё было проникнуто какой-то легкостью, воздушностью, пластичностью, опять же игривостью, словно он и в жизни продолжать исполнять какую-то роль.

Роль императора моего сердца…

Грачева, продолжая держать свою спутницу за локоть, подвела нас обеих к стойке и попросила у Исирмана ключ.

Тот, не слыша и краснея, залепетал:

— Нет-нет! Я имел в виду, что прямо на днях привезли мебель… А тот номер, где вы были, там тоже все новое… А что не новое, то, напротив, антиквариат… Это еще ценнее…

Антон прыснул, затем открыто рассмеялся и ткнул бейсболочного в бок, дескать, во как я разыграл человека.

— Не парьтесь, — глубокомысленно изрек в итоге, поставил подпись и, подмигнув дрожащему владельцу гостиницы (это какого балла должен дуть ветер, чтобы этот здоровенный «лист» дрожал на своем дереве-стойке? простой человек так дунуть не может, только звезда первого эшелона), взял свой ключ у него из рук и собирался уже идти к лестнице, как хозяин заметил-таки нас и произнес:

— А вот и журналистки из Москвы, которые тоже интересуются НЛО. Вот ваши ключики, девоньки.

Мы с Танькой переглянулись, но поправлять не стали. Из Москвы — так из Москвы. Исирман упорно отвергает возможность наличия иных городов в регионе. Только столица и Гогольск — единственный представитель ее области.

— Серьезно? — обернулся тем временем к нам актер и на этот раз именно посмотрел. Глаза в глаза с кумиром — это испытание не все способны выдержать. Я и не смогла. Кто-то перекрыл вентиль кислорода на подступе к мозгу, и я потеряла сознание.

— Девушка, вы как?

О чудо! Правый глаз, так как был посмелее, открылся первым и направился сперва на Эдуарда Петровича, держащего перед моим носом кусок ваты, а другой рукой приподнимающего голову, а после переместился на Антона Комиссарова, тоже снизошедшего до опускания своего туловища и сидения на корточках. Его забота умиляла гораздо сильнее, чем волнение Исирмана, ведь именно Комиссаров спросил: «Девушка, вы как?» — заглядывая в мой правый глаз.

Чудо!

Только что сказать?.. А, так и скажем:

— Чуд… десно.

Эдуард Петрович попытался меня поднять, но актер воспрепятствовал этому, заявив, что все сделает сам. От прикосновения теплой ладони меня зазнобило (а что на это скажут физики? есть они в зале? просто раньше я думала, что тепло передается от одного тела другому, а не заставляет испытывать озноб), и я едва снова не лишилась чувств, благо открывшийся левый глаз уперся в Грачеву, которая выразительно хмурилась, но, слава богу, молчала, и извилины все-таки стали шевелиться. Вот почему, когда боишься выглядеть глупо, выглядишь в итоге так глупо, что глупее не придумаешь?.. Все, хватит, эта была последняя глупость за сегодня и последняя тавтология, связанная с ней. Теперь стану вести себя умнее, я как-никак отличница.

— Мы проводим вас, да, Ярик? — обратился он к мятокофточному. — Нам всем нужно на второй этаж.

— Конечно, — впервые подал голос Йорик. Ой, простите, Ярик.

Исирман понял, что не нужен, и вернулся на свой пост. В этот момент как раз зазвонил телефон, так что ему было чем заняться. А мы четверо пошли вверх по ступенькам.

— Значит, вы коллеги? — продолжил беседу Антон.