Кровавое сияние небес

Мы успели на автобус и менее чем через полчаса были на месте. Обходя стройплощадку, я мучилась мыслью о том, как же мы найдем тот самый участок земли, где было совершено злодеяние, как вдруг заметила яркие ленточки. Приблизившись, мы поняли, что именно здесь убили Сашу Ланскую. Ленточки кое-где были сорваны, все-таки прошло много дней, а молодежь здесь тусуется каждую ночь. И, наверно, не только ночь, хотя на данный момент мы с Танькой были одни. Зная, что Грачева наверняка права, я все равно полезла на огороженную некогда территорию. Обернулась на дома: нет, очень мала вероятность, что кто-то что-то видел, мы были на той части предполагаемой концертной площадки, которая прилегала к оврагу.

Танька не спешила следовать моему примеру, оставаясь на несколько шагов в стороне.

— Как-то стремно, — пояснила она. — Как представлю себе, что здесь девка мертвая лежала… Брр!

Тут меня осенило.

— Тань! Тебе говорили, что в ночь убийства были огни, так?

— Да. Так и в статье писали, ты что, забыла?

— Отлично. А теперь объясни мне, тупой, как такое может быть, чтобы в месте, полном романтически настроенных сов, человек смог спокойно совершить убийство, не привлекая к себе внимания?

Компаньонка задумалась.

— Образец, я не знаю, ты ж у нас умной считаешься. Значит, как-то не заметили. Ее ж задушили, да? Особой громкости для этого не надо.

— Но все равно. Как он не побоялся? Или она.

— Выходит, шибко надо было. Горело убить именно сейчас.

— Но почему? Если мы не можем установить, кто убийца, да и следствие не может, раз он все еще на свободе, давай тогда исходить из мотива. Что такого может сделать двадцатилетняя дочь мэра, чтобы захотеть от нее избавиться прямо здесь и сейчас? Первым, что подвернулось под руку, — ее собственным шарфом?

— М-м… Видимо, сильно разозлила кого-то. Ревность? Ярость? Месть? — Таня пожала плечами, дескать, выбирай сама. — Все что угодно. Состояние аффекта — или как там это называется.

Присев на землю, я озадаченно притихла. Затем изрекла, качая головой:

— Вряд ли. Человек озаботился тем, чтобы унести с собой орудие преступления. Скорее всего, он был без перчаток, то есть не готовился к убийству заранее, что, в принципе, пока вписывается в картинку, но! — Я посмотрела на подельницу. — Он в тот момент осознал, что на ткани найдут его следы и тем самым докажут его вину. Если бы он действовал в состоянии аффекта, ему бы это и в голову не пришло.

— На ум идет Даша. Они только и делали, что ругались, если верить друзьям. При этом ненавидели друг друга до такой степени, что горевать о смерти бы не стали, если верить горничной. Стало быть, Даша могла укокошить сестрицу при очередной ссоре, затем протрезветь, понять, что она натворила, и попытаться скрыть следы. Если бы… — Татьяна выразительно на меня посмотрела, предлагая закончить.

— Если бы не умерла сама этой ночью. В это же время. Бред какой-то, ничего не получается…

Я вздохнула и занялась тщательным изучением ландшафта. Грачева не помогала, но и мешать не пыталась, за что ей отдельное спасибо. Знаю, как ей нелегко прикидываться немой.

Ничего интересного не найдя, я поднялась и вышла из оцепленной территории.

— У меня другая версия. Во сколько, по словам твоих очевидцев, они видели огни в ту ночь?

— Что? Я не помню. Я не спрашивала про время, я спрашивала про дни.

— Значит, сегодня выловим снова этих фанатов и выясним, в котором часу они разошлись в ночь убийства.

— А, — дошло до соратницы, — полагаешь, ее убили уже после того, как огни исчезли? Это объясняет, почему нет свидетелей.

— Именно. Только почему это сделали? Почему нельзя было дождаться другого времени, подготовиться…

— Да ты что, Образец? Идеальное время для убийства. Пустая стройплощадка, темень и ни души вокруг.

Мы сделали еще несколько шагов в сторону, я продолжала внимательно изучать все то, на что ступали мои ноги, а Танька продолжала бубнить, тут я заметила что-то выделяющееся на притоптанной траве и присела.

— Образец, что там, шприц? — Так как Грачева успела уйти вперед, она не видела, на что я в данный момент старательно пялюсь. — Нам же с детства вдалбливали ничего не брать с земли…

— Ага, однако директор школы ежегодно посылал на субботники, на которых шприцы были самыми приличными вещами среди всех, что мы собирали.

— Да-а, помню эти чудные времена, — иронически ухмыльнулась Танька.

— Однако это далеко не шприц, это какая-то обугленная веревка. Вернее, короткая ее часть.

— Часть веревки? На кой она нам? Вряд ли это имеет отношение к убийству.

— А вдруг ее задушили именно этим? И это оторвавшийся край.

— Тебе же сказали, что орудием убийства был шарф.

— Так, может, его сожгли, и это остатки… В то же время в данном случае эксперты бы непременно взяли предмет на анализ.

— Вот-вот! Это просто веревка, старая, никому не нужная, дети с ней баловались, резали и поджигали.

И все равно я решила забрать ее с собой. Покопавшись в сумочке, извлекла целлофановый пакет и завернула находку в него так, чтобы не касаться голыми руками. На Татьянин недоумевающий взгляд ответила: