Кровавое сияние небес

Через час Грачева появилась на пороге моего люкса с мордой побитой собаки. Она начала умело извиняться, дескать, знает, какая я вся из себя правильная, некорыстная и презирающая все материальное, поэтому побоялась меня обидеть, предложив заработную плату за этот репортаж. А сама она не такая, она считает, что ее время должно быть оплачено, пускай даже собственным дядей, который вообще-то ее труды вложит в свое издание и получит за это прибыль, и посему она согласилась приехать сюда, заранее оговорив сумму. Мне эта сумма по-прежнему не сообщалась, но, так или иначе, мне было приятно слышать оду в честь своей нравственной чистоты, потому я согласилась помогать Грачевой зарабатывать. И, очевидно, безвозмездно.

В качестве последнего примирительного подарка Татьяна сообщила, что мы будем следовать именно моему плану, то есть попытаемся связать известные нам убийства с огнями.

— Сперва к алкашу с Новосадовой? — спросила она.

— Ага. Идем.

Прохожих на улице было не так много, но и те, что встречались, оказались весьма дружелюбными и без лишних ужимок поведали, как отыскать новостройку на необходимой нам улице. Повезло, что народ здесь не из пугливых, а ведь мою неординарную знакомую, обожающую эпатировать публику нетривиальными сочетаниями в одежде, везде принимают по-разному. Вот и сегодня я диву давалась, зачем к розовым джинсам надевать зеленый в белый горох свитер, если самолично в процессе развешивания ее багажа видела как минимум пять подходящих верхов к этому низу. И уж точно несколько низов, сочетающихся с этим верхом. Нет, что ни говори, она это делает специально.

Дом на Новосадовой выделялся из прочих зданий почти так же, как и Грачева выделяется среди прочих людей. Сплошь низкорослые серые и красные кирпичные домишки советского типа казались унылыми и депрессивными на фоне новоявленного соседа — рослого, этажей в шестнадцать, многоподъездного и празднично-бежевого с коричными вкраплениями. Оказалось, что из всего дома был заселен только первый подъезд, да и то не весь. В правом краю здания еще шли отделочные работы. В связи с этим только возле самого первого подъезда сидели старушки. К ним мы и обратились.

— Семашко?.. А, Прохор! Знаем-знаем, здеся и живет, на первом этаже, сначала прямо, затем направо… А чего это вы к нему? — Пожилые женщины нацелили в нас такой проницательный взгляд, будто пытались сквозь тюль доброжелательности и порядочности высмотреть мутное, бессовестное, склонное к дебошам и девиантному поведению окно.

— Мы не пьем! — не знаю зачем выпалила я громко (просто до ужаса боюсь, как бы общество не думало обо мне плохо), а Танюха пихнула меня в бок и направилась к двери.

Звонок не работал, пришлось стучать. Открыл нам высокий темноволосый парень с опухшим лицом и потрескавшимися губами.

— Вы Семашко? — резко осведомилась подруга.

— Да, я. Вы кто?

— Мы из газеты «Областной вестник». Можно пройти? — Несмотря на грубоватый тон, Прохор тут же послушно прижался к стенке. Так мы оказались сперва в коридоре (в котором, кстати сказать, были только пустые стены), затем на кухне (здесь хотя бы существовали плита, холодильник и некоторые предметы мебели).

— Я не так давно переехал, денег на ремонт пока нет, — извинился за неприглядность своего жилища владелец квартиры. Затем радостно добавил: — Но в комнате уже есть обои и телевизор!

— Рада за вас, — Грачева присела на одинокий табурет. Мы с Прохором вынуждены были оставаться вертикальными. Кто не успел, как говорится… — Расскажите нам об убийстве.

Как вы видите, Татьяна взяла на себя главенствующую роль. Может, пыталась отыграться за Эдуарда Петровича, к которому я спускалась без нее? Так или иначе, меня положение вещей устраивало: Грачева получит заплату, вот и пусть отрабатывает.

— Что? О каком?

— Полгода назад. По которому вы проходили подозреваемым.

— Подождите… — парень совсем стушевался. — Так вы не по вопросу переезда?

— А что с переездом?

— Так они даже не спрашивали, хорошо или плохо нам живется в собственном одноэтажном доме! Взяли и вышвырнули сюда, в голые стены, а дом, где прошло все мое детство, снесли! Я думал, вы по этому поводу…

— Нет, мы по другому. Так что произошло тогда? Шесть месяцев назад?

— Я не понимаю, для чего это ворошить. — Тон Прохора подстроился под Танькин. Более того, он скрестил руки на груди — закрылся. А Грачева еще рвалась стать внештатником! Сначала бы надо выучиться вести себя с людьми. Сделать так, чтобы они тебе доверяли и сами хотели рассказать все, что тебя интересует. — К тому же настоящий убийца уже пойман и отбывает срок.

Здесь вступила я.

— Прохор, понимаете, мы одни из тех, кто хочет выяснить правду о летающих красных объектах. И только вы сможете помочь. — Я осторожно улыбнулась.

— О тех огонечках, что ли?

Танька ехидно пропела:

— Об огонечках, огонечках… — Словно обвиняла его в чем-то. Мол, знаем-знаем, это вы виновны во всех терактах, произошедших на Земном шаре за минувшие сто лет.