Кровавое заклятие

Ночь провели в тайной бухте, укрытой межу Киднабаном и материком, а на следующий день корабль вошел в гавань Кролла на северном побережье острова. Тем же вечером дети уже были в доме, стоящем на холме над городом. Дом принадлежал управляющему рудниками, Креншалу Вадалу. Этот маленький человечек неприметной наружности говорил с подчеркнутой вежливостью, но в то же время складывалось впечатление, что он мечтает оказаться где-нибудь подальше отсюда. Скользнуть за угол и исчезнуть с глаз долой. Мэна отметила, что прошло несколько минут, прежде чем Креншал сподобился выразить детям соболезнования по поводу смерти короля Леодана. Да и, пожалуй, не сделал бы этого вовсе, если б секретарь не напомнил ему — взглядом и движением бровей.

После ужина Креншал поведал детям о том, что ожидает их в ближайшем будущем. Очень просто: предстояло безвылазно сидеть в его доме. Вот и все. Сидеть и ждать. Не принимать никаких гостей — никто не должен знать об их присутствии. Таддеус будет регулярно писать им и немедленно сообщит, как только ситуация изменится в ту или иную сторону. Никаких других посланий и иной корреспонденции дети получать не будут. Им придется обойтись без роскоши и развлечений. Ни в коем случае нельзя спускаться в город. Молодых Акаранов ожидала простая жизнь, совсем не похожая на ту, что они вели в Акации. Все, что мог предложить Креншал — несколько стылых комнат, обычно предназначенных для административного персонала рудников, незамысловатую пищу и свою компанию. Последний пункт явственно был попыткой пошутить, но управляющий так мямлил слова, что шутка вышла натужной.

Аливер заявил, что желает получать сведения обо всех событиях на острове — незамедлительно, как только они поступают. Он говорил высокомерным тоном, словно пытаясь сразу же расставить все по местам и показать, кто здесь главный. Сам он отнюдь не чувствовал той уверенности, какую пытался продемонстрировать, и Мэна украдкой осмотрелась, размышляя, заметил ли это кто-нибудь, кроме нее. Брат боялся, что окажется за бортом корабля событий и утратит всякий контроль над ситуацией. Он находился в состоянии полнейшей неопределенности — уже не просто принц, каким был несколько недель назад, но еще и не король. Хотя надеялся им стать. С точки зрения Мэны, ему следовало смириться со своим положением и просто подождать.

Аливер немного сбавил тон и спросил:

— Здесь есть лошади? Хотелось бы проехаться и осмотреть остров. Вдобавок нам всем не помешает прогулка на свежем воздухе.

Дариэл, очевидно, полностью поддерживал брата, однако управляющий ответил:

— Боюсь, это совершенно исключено. То есть… гм… в основном ради вашей же безопасности, принц. На некоторое время надо отказаться от верховой езды и от прогулок вообще. Полагаю, канцлер предупредил вас?

— А как насчет рудников? — настаивал Аливер. — Хочу их проинспектировать. Не обязательно в открытую.

— Проинспектировать? — Казалось, Креншал никогда прежде не слышал этого слова. — Мой принц, это тоже невозможно. На рудниках полно негодяев. В любом случае там нет ничего интересного. Мы найдем для вас развлечения и в доме. Вы не будете скучать, молодые люди, даю слово.

Управляющий, впрочем, не выполнил обещания. В течение нескольких дней он почти не появлялся детям на глаза. Каждый вечер они ужинали вместе, не более того. Днями Креншал где-то пропадал, а развлечься в доме было нечем. Обычно здесь жили помощники управляющего и прочие люди, составляющие его штат; сейчас их всех куда-то переселили. В пустых комнатах и холодных коридорах гуляло эхо. Очевидно, дом покидали в спешке. В своей комнате Мэна нашла полупустую бутылку ароматического масла для ванны, носок, завалившийся за кровать, и обрезок ногтя на полу перед трюмо.

Настольные игры скрасили детям первые двое суток. Книги из библиотеки управляющего — сам Креншал не особенно интересовался литературой — спасли положение в третий день, когда Дариэл уговорил Аливера почитать вслух одну из эпических поэм. Мальчики были в восторге, но Мэна не могла отделаться от мыслей об отце. Коринн, видимо, чувствовала что-то похожее; девушка резко поднялась и молча вышла из комнаты. Коринн, впрочем, вообще мало разговаривала с тех пор, как они покинули Акацию. Если же она все-таки раскрывала рот, то говорила невыразительным, бесстрастным голосом, словно в окружающем мире не было ничего необычного.

Перемены начались ближе к вечеру третьего дня. Коринн вошла в гостиную, где дети по большей части проводили время, и обвела комнату мрачным взглядом. Мэна была искренне удивлена, когда Коринн подошла к ней, опустилась рядом с сестрой и устало вздохнула.

— Ты слышала? Один охранник рассказал, как двое людей пытались сбежать из города, но их заметили и «скрутили». А остальные солдаты засмеялись и сказали, что так им и надо. Как думаешь, что это значит?

— Наверное, это значит, что они были наказаны, — сказала Мэна.

— Разумеется! — Коринн фыркнула. — Ты всегда говоришь самые очевидные вещи. Как наказаны? Вот что я хочу знать.