Кровавое золото Еркета

— Правду, повелитель, но только наполовину. Послов приняли за лазутчиков, ведь у них не было должных подарков. А потому отправили ломать камень для мечети, что на границе с Бухарой. И попросить время, для отправки гонца, а тот через две недели привет плохую новость. Ведь бухарцы на нас часто нападают, так что увели они послов к себе в неволю. Какой спрос с хивинцев?! За обиду дадим подарки, найдем тех, кто виноват в «случившимся» — вороватых беков много, и отсечем голову в назидание. И пусть урусы походом на Бухару идут!

— Ты думаешь, что поверит?

— Нет, конечно! Коназ не глупец, и не поверит нам!

— А для чего тогда это нужно?

— За неделю любого «хищника» можно накормить до отвала «мясом», и лишь тогда убить, содрав с него шкуру.

— За посланником и его людьми я немедленно пошлю в Хиву…

— Я уже отправил в столицу гонца, повелитель, — Досим-бей склонил голову, уткнувшись лбом в ковер, как бы прося прощение — так он всегда делал, когда поступал по собственному усмотрению.

— А сейчас нужно отправить к коназу Искандеру послов, чтобы они об этом ему сказали. И подарки, что будут откупом за непочтительное отношение к его людям. Вот тут мы и проверим, насколько «волк» голоден, и как он их примет. Как урус, или как Девлет-Гирей. Если урус настроен решить дело миром, то его отдарок будет равноценен твоему, хан, пусть и дешевле. Если вскипела кровь Девлет-Гиреев, то будет брошен вызов — подарок станет подчеркнуто оскорбителен!

— Я его брошу под ноги и буду топтать!

— Ты его примешь с благодарностью, мой повелитель — потому что Искандер должен считать, что он напугал тебя, и ты согласен передать свое ханство падишаху урусов. Или склонить спину под его сапогом, принимая покровительство — тем оскорбительней станет его поведение, и тем справедливым твое воздаяние за это, даже если ты дашь клятву на Коране. Ведь она будет дана тобой вынужденно — захватчику и гяуру и потому соблюдаться не должна — то скажет айхун, и подтвердит любой суфий или улем. В этом нет для тебя позора — враг должен быть побежден, а каким способом, так не важно. Ведь победителей не судят, как говорили в древние времена!

— А если он вручит подарки от своего падишаха?

— Ты их примешь с благодарностью, и твой ответный подарок должен быть намного щедрее царского!

— Это будет выглядеть моей покорностью перед ним…

— Нет, это будет платой за смерть его посла, что своим высокомерием и жестокостью возмутил все наши земли. Так какая здесь будет выражена покорность?! Совсем наоборот!

— Да, ты прав, мой верный советник. Так я и сделаю, и не стану кидать его личные подарки под ноги.

— Ты мудр, мой повелитель. Если злобный и могущественный враг подарит тебе некрасивую невольницу, да к тому же лишенную непорочности, ты обязан принять ее, чтобы избежать войны. Но не обязан разделять с ней ложе. И лишь когда ты убьешь врага, то в праве поступить с «подарком» как угодно — но лучше отправить их северному падишаху и показать ничтожность помыслов его посланника. К тому же надо помнить, что люди полны греха и стяжательства, и царь может сравнить то, что ты отослал ему, с тем, что он послал тебе. Я уверен — будет большое несовпадение.

— Почему?

— За подарки отвечает изгой-перс, беглец из Гиляни и вероотступник — вот уже три года мы наблюдаем, как он пытался организовать поход против тебя, мой повелитель. Он беден, и украдет врученные ему подарки для тебя, или часть из них, по крайней мере. И если так будет, то это означает, что Искандер пришел не с миром — кто же дарит от всего сердца надкусанную со всех сторон лепешку, к тому же черствую?!

— Ты опять прав, Досим-бей. Но как нам убить «хищника»?

— Когда он нажрется «мяса», можно предложить мир на долгие года. Он будет требовать все больше — ведь аппетит только разгорится, а мы делать уступки. И предложим разместить ему свои войска по нашим городам, дабы они сами соблюдали за сбором налогов, и для собственного прокорма — ибо кормить столь большое войско в одном месте очень сложно и трудно. И вот когда отряды урусов отправятся в разные города…

Казначей остановился и посмотрел на хана, и тот мотнул головой — говорить о дальнейшем не было нужды. И так понятно — отряды хивинцев нападут одновременно и перебьют урусов поодиночке. Те сильны совокупно со своими ружьями и пушками, и станут слабыми, когда разъединятся.

— Мы их тогда перережем как овец, — усмехнулся Шергази-хан. — Но если враг заподозрит неладное?

— А ты ему дай «мяса», чтобы голод стал нестерпимый, о мой повелитель. «Подари» ему те земли, на которых стоит его войско, он будет считать, что ты боишься его и покупаешь милосердие. И тогда он пойдет на Хиву, убежденный в своей силе. А тут оставит небольшой отряд — нужно ведь наблюдать за полученными землями и населением.

— Ты прав, — хан рассмеялся. — Он сам разделит свои войска, оставив часть их на заклание. Но все же — если он не пойдет на Хиву сразу, тогда что мы будем делать?