Кровавые Ангелы: Омнибус

— Отвечай мне! Как ты посмел сломить мои печати и прийти сюда без приглашения! Я уничтожу тебя!

— Выслушайте меня, — пробулькала смесь, — знайте же, что ваш великий план, один из множества, я не сомневаюсь в таком гениальном уме, ваш великий план на пятом смертном мире звезды Дайника завершился.

Хор жеманно произнес:

— Дайника…

Жезл опустился:

— Молчание от моего доверенного…?

— Слуги Бога-Трупа повинны в этом, Великий Мастер, — существо голосило и хныкало, — Кровавые Ангелы.

Гора плоти со злобой исторгло название. Он холодно рассмеялся:

— Ну, конечно. Я знал, что они придут. В конце концов, это был смелый гамбит. Я не удивлен, что они предприняли ответные меры.

Хозяин взглянул на демоническую тварь:

— Зачем ты мне рассказал это? И какую ценность эти новости имеют для меня?

— Мой хозяин и господин желает только увидеть успех в ваших начинаниях, — пробулькала мясистая плоть, — и он желает помочь вам преодолеть этот регресс.

— Мне не нужна помощь, — пришел гневный ответ, — у меня много доверенных. Пошлю другого. Начну заново. Какое-то единичное вмешательство не разрушит мой великий план.

— Это верно. Но разве это не разожгло в вас огонь злобы, величайший? Разве вы не желаете увидеть, как эти Кровавые Щенки подохнут?

Он отвернулся:

— Я убью всех, кого захочу и когда захочу. А теперь изыди.

— Как пожелаете, — прошелестела форма из плоти, магия, которая держала тела вместе, уходила, кожа и ткани начали стекать жидким раствором, — но запомните это предложение, Фабий Байл, и знайте, что Варп-Принц Малфаллакс разделяет вашу ненависть.

Джеймс Сваллоу Линия крови

В стенах усыпальницы время не имело значения.

В ней не было ни окон, сквозь которые можно было видеть, как дни и ночи проходят над далёкими горами Чаши и великими красными пустынями Ваала, ни движения восковых свечей, ни часов — лишь стук сердец Астартес. Вечный и неизменный свет, неяркий и маслянистый, падал из люмофонарей на каменных стенах. Он отбрасывал нечёткие тени на фигуры, которые двигались по залу, переговариваясь тихими и напряжёнными голосами.

В усыпальнице пахло металлом и ржавчиной, словно мокрой медью: за тысячелетия здесь пролились столь много крови, что запах проник в сами камни. В центре зала был мраморный стол, чей белый камень порозовел от животворной жидкости всех, кто истекал на нём кровью. И теперь на столе лежал Кровавый Ангел, лишённый боевого снаряжения и одетый лишь в тонкие хлопковые одеяния. Чёрные цепи из закалённого железа и кольца наручников удерживали его на месте, ибо столь сильны были судороги Ангела, что без них он бы уже сломал собственные конечности, пока рвался и метался в агонии; и всё же воитель лежал не во сне, не в сознании, но пребывал в неком бессонном небытии, что не являлось ни бодрствованием, ни комой. Лишь боль чувствовал этот воин, чьи вопли приглушал кожаный кляп в потрескавшихся губах.

Сквозь голоса Сангвинарных Жрецов и лязг цепей сдавленные крики Ангела находили отклик далеко наверху, за спиральными коридорами поднимающегося возвышающегося над головой минарета. До усыпальницы доносились вопли и леденящие душу выкрики тех несчастных, что томились в кельях, которые никогда не позволят открыть.

Этим местом была Башня Заблудших, Башня Амарео. Сюда Кровавые Ангелы приводили страдающих родичей, которые уже не могли справиться с кошмарными генетическими проклятиями Чёрного Гнева и Красной Жажды. Тёмное наследие давно погибшего примарха Сангвиния, Гнев и Жажда таились в сердце каждого сына Ваала — и они могли обрести смысл лишь в битве, в последней службе Роты Смерти.

Но были те, кто зашёл по алому пути так далеко, что даже почётной смерти не было достаточно. Башня была их тюрьмой, их убежищем, их чистилищем.

И теперь над этой бездной завис ещё один Ангел.

Корбуло, глава Кровавого Жречества, наблюдал, как его братья кружат вокруг тела на мраморном столе, снимая показания предсказательных устройств и следя за работой медицинских сервиторов.

Ощутив его испытующий взгляд, брат Салил, один из Сангвинарных Жрецов, отделился от группы и приблизился к Корбуло.

— Господин, — жрец чуть склонил голову поклонился.

— Лорд Данте хочет знать, есть ли изменения в его состоянии, — без лишних слов перешел к сути Корбуло.

Салил мрачно кивнул:

— Есть, и не к лучшему. Эта… — он замолчал, подыскивая нужные слова, — эта микстура становится сильнее с каждым часом. Признаюсь, что при всём старании мы не сможем замедлить процесс, а тем более обратить его вспять…

— Должен же быть способ, — верховный жрец умолк, видя, как Салил слабо качает головой.

— Милорд, в нём заключено подобие дистиллята сверхновой. Оно поглощает его, выжигает изнутри, — Ангел вздохнул. — Ни один смертный никогда не был предназначен сосудом для такого величия. Это необратимо.

— Тогда отдай его мне, — раздался новый голос, печальный и звучный, полный старой боли.