Кровавые Ангелы: Омнибус

Когда он зарычал, я увидел окровавленные зубы. Клыки выступили из-за бледных, покрытых багровыми пятнами губ. У его ног лежало, по меньшей мере, три тела с разорванными глотками.

Следующим должен был стать я. Это было видно в его глазах — безжалостных и наполненных яростью.

Кровь поработила их. Подчинила каждого воина и лишила всех чувств. Чудовища, не ангелы, стояли пред нами. В тусклом свете приемного зала я видел решимость его почетной стражи — этих багровых призраков. Похожие на рубины и напряженные от голода глаза оценивали нас.

— Данте… — я попытался достучаться до него в последний раз, прежде чем осознать, что благоразумие покинуло это место.

Я медленно отступил на три шага. Не для того, чтобы сбежать: мне нужно было больше места для схватки. Я позволил рукояти молота скользнуть между пальцами, прежде чем крепко сжать ее в руке.

Вулканис и Зад’ир последовали моему примеру, отступив и обнажив оружие.

— Никаких болтеров, — предупредил я. Обратить оружие против благородных союзников само по себе было достаточно плохо, тем более стрелять в них. Я старался не думать о последствия убийства нами одного из них, или же ими нас.

Вулканис заворчал, оттаскивая Ксаккуса. Затем он взялся за щит и булаву. Саламандр не стал ее активировать, хотя я видел желание сделать это.

Зад’ир был фемийцем, выходцем из племени варваров и охотников. Ему не нужен был повод для драки. Обнажив глефу, он выбросил ее вперед, словно бросая вызов.

— Магистр Ту’шан, — услышал я за спиной слабый голос Икания, потерявшего много крови. — Нам не одолеть…

— Я знаю, — ответил я. Мой взгляд, как и настрой, был непреклонен, когда я встретился с глазами Данте и его крадущихся воинов.

Ангелы пали. Они пролили кровь сородичей, чтобы остановить безумное буйство одержимых, и теперь желали пустить кровь и нам.

— Если нам суждено умереть, мы умрем стоя, — заявил я своим братьям. — На наковальню!

Они разом повторили мой клич, прежде чем на нас набросились Ангелы.

Из теней хлынула красная волна, сверкая в полумраке клыками. Кровавые Ангелы почти сразу же смяли нас, хватая за руки и ноги, опрокидывая на пол, пытаясь добраться до наших глоток. Нашим единственным преимуществом было того, что они не могли вцепиться в нас одновременно, став из-за жажды крови безрассудными. Кроме того я надеялся, что в них все же осталась крупица разума, и сквозь кровавый туман часть Ангелов все еще различала союзников.

Вулканис и Зад’ир сражались подле меня, образуя стороны треугольника со мной в его вершине, а Иканий и Ксаккус находились между нами. Они отбросили жаждущих Кровавых Ангелов назад, но всего лишь на несколько секунд.

За мной пришел Данте.

К счастью, топор "Морталис" лежал в стороне, забытый в кровавой ярости. Я не подпускал Данте, давя рукоятью молота на грудь, но его силы и свирепости было все еще достаточно, чтобы одолеть меня.

Его воины, словно хищники, начали собираться вокруг нас, но Данте удерживал их в стороне рыком и оскалом клыков. Этим он говорил, что я — его добыча.

Отпустив молот, я сумел обхватить левой рукой подбородок Данте, не позволив укусить себя за кисть.

Кровь залила его глаза, стирая сетчатку и зрачок, пока не осталась только багровая склера. По моему лицу, словно жгучие капли расплавленного металла, стекала кровь тех, кого он осушил.

— Смотри! — настойчиво произнес я, сжав его благородный подбородок.

Данте боролся, и я чувствовал в его руках ужасающую силу.

— Посмотри мне в глаза и узнай меня, — закричал я.

Но Данте не оставлял попыток убить меня.

Я должен был остановить Владыку Воинств и каким-то образом воззвать к человеку внутри чудовища.

— Ты не зверь, — уговаривал я его. — Ты Данте!

Я крепко держал его, и мне показалось, что его сопротивление чуть ослабло.

— Узнай меня, — снова повторил я, более спокойно, надеясь, что демонстрируемая мною человечность передастся ему.

— Ту’шан, — сказал я с выражением безмолвной настойчивости на лице, — твой друг… твой брат.

Данте моргнул, и дикий взгляд смягчился, хотя и не отступил полностью.

Он поперхнулся, и я отпустил его.

— Остановитесь! — закричал Кровавый Ангел, утомленный и пресыщенный произошедшим. — Братья, остановитесь!

Данте пришел в себя. Сознание прояснилось, как только подчиненность низменным инстинктам отступила.

Постепенно Кровавые Ангелы, достаточно растерянные, чтобы не представлять непосредственную угрозу моим воинам, вышли из состояния красной жажды.

— Оно внутри нас, — сказал Данте, — проклятье, я…

Поднявшись и взглядом дав своим Змиям команду «отбой», я отмахнулся от его слов.

— Ты никогда не должен объясняться передо мной, брат.

Сначала Данте удивился. Он собрался улыбнуться, но при виде останков Абатора снова помрачнел.

— Я потерял контроль, — сказал он себе, мне, родичам, это не имело значения. — Кровь… оно всегда в крови.

Отвернувшись от мертвеца и взглянув на меня, он сказал:

— Ты оказал честь мне, всем нам. Я не могу желать более верного союзника, чем ты, Ту’шан.

Я кивнул в знак признательности, но Данте не закончил.