Кровавые девы

Из-за усталости и нервного перенапряжения все эмоции ушли, остался только холод и полное спокойствие, сходное с оцепенением.

На флигель напали петербургские вампиры… вероятно, сразу же после отъезда графа Голенищева. Почему? Откуда они узнали, кто такая Лидия и где ее искать?

Или им нужен был Исидро?

- Тел не нашли, - произнес Эшер. Ему казалось, что он смотрит на комнату откуда-то издалека. Словно хочет найти совершенно другого человека, да и сам он – другой человек. – Никаких следов горения?

- Горения? – густые брови князя сошлись на переносице, но Разумовский уже долгое время работал с тайнами и не стал задавать вопросов. – Нет. Рина – она кухарка – сказала, что тем вечером к госпоже пришла юная девушка, темноволосая, одетая как кружевница или модистка. Мадам Эшер сразу же отослала слуг в главный дом. Иов говорит, на следующий день они проснулись там же, где и заснули – все одновременно, не раздеваясь, как в сказке о Спящей красавице. То же самое было и с конюхами. Думаю, кто-то забрался в людскую и подмешал в чай снотворное.

Эшер подошел к столу и провел пальцами по трем сложенным кучками серебряным цепочкам: две из них Лидия носила на запястьях, третья, самая длинная, защищала горло; эта цепочка лежала отдельно, на другом конце столешницы, будто ее сняли позже остальных – или снял кто-то другой, не хозяйка. Рядом обнаружились очки, похожие на мертвого комара-долгоножку с тельцем из серебра и стекла.

Лидия.

Кто-то должен был снять с нее цепочки, и этот кто-то не был вампиром. Значит, Тексель или Тайсс.

Он чувствовал на себе взгляд васильковых глаз, обеспокоенный и одновременно вопрошающий, испытывающий… Его молчание становилось для Разумовского книгой, из которой князь – как до него Зданевский – черпал знание о том, что здесь случилось. Это оружие, цепочки, травы – что такого они поведали вам, друг мой, что осталось скрытым от нас?

- Я пошлю за Зданевским. Он должен быть у себя…

- Пока не стоит, - Эшер сделал глубокий вдох, очищая сознание. – Сначала я хотел бы взглянуть на кое-что еще.

- Что? – Разумовский схватил его за плечо и почти прокричал это слово ему в лицо. – Боже правый, если вы хоть что-то знаете, я выведу на улицы половину Охранного отделения…

- И наш противник тут же запаникует и начнет рубить хвосты, - Эшер стряхнул его руку, собрал цепочки и очки и сунул их в карман. В Потсдаме, на невысоких передних ступенях особняка Брюльсбуттеля, дворецкий сказал ему, что телеграмма сильно встревожила полковника. Так встревожила, что тем же утром он уехал. В Санкт-Петербург…

- Мне следовало бы вернуться этим утром, - наконец сказал он, подождав, пока вышедший за ним на веранду князь запрет дверь флигеля. – Да, пожалуйста, свяжитесь со Зданевским, пусть соберет людей и ждет. Но действовать он будет только по моему приказу.

Заметив на лице князя кривую усмешку, Эшер моргнул и поправился:

- По вашему приказу.

- Поскольку офицеру Охранного отделения не подобает слушаться приказов мистера Жюля Пламмера из Чикаго… Вам что-нибудь нужно? Вы выглядите так, будто ночевали на вокзале.

- В поезде.

По дорожке они вернулись к главному дому. Эшер потер лицо, ощущая под пальцами щетину. Кожа до сих пор зудела из-за гримировального клея, которым крепилась давно выброшенная борода.

- И, пожалуй, мистеру Пламмеру пора исчезнуть. В Германии его разыскивают по обвинению в убийстве и шпионаже. Не забудьте сказать об этом Зданевскому. Теперь я Жан-Пьер Филаре из Страсбурга…

- Сомневаюсь, что его это заинтересует. Когда вы в последний раз ели?

- Сейчас мне кажется, что году этак в тысяча девятьсот седьмом. Мне понадобится пистолет – автоматический, если найдется. И что-нибудь поесть.

Распахнув застекленные высокие двери, он зашел в кабинет и остановился у стола. Взгляд зацепился за газету, лежавшую на роскошной инкрустированной столешнице из черного дерева.

«ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО ДОКТОРА ИЗ ТРУЩОБ»

- Дайте мне пистолет. Я вернусь, как только смогу.

***

Городской дом Петрониллы Эренберг на Садовой улице напомнил ему особняк леди Ирэн Итон, который от этого места отделяло лишь несколько улиц, и еще больше – жилище Эренберг в Нойеренфельде. Дорогое изящное строение завершало собою ряд таких же дорогих и изящных домов; конюшен на участках не было. Жившие здесь люди не держали выездов или, возможно, проводили в Петербурге не так много времени, чтобы обзаводиться лошадьми и постоянными слугами. Временные обиталища московских промышленников, которых в столицу приводили дела, или любовниц на содержании у придворных и высших чинов армии.