Кровавые поля

Справа, в нескольких сотнях шагов, луч света и саму долину рассекала темная лента реки Волтурн, несущей свои воды от Капуи к западному побережью. Их позиции были освещены и уязвимы – но именно этого хотел Фабий. Хотя Квинт и чувствовал себя как кусок железа на наковальне перед ударом молота кузнеца, решение диктатора выглядело разумным.

После окончания сбора урожая, когда Ганнибал полностью разграбил долину, он снова направил свою армию на восток. Туда вело несколько дорог, и Фабий постарался перекрыть все. Несколько недель назад существенные силы были расставлены по обеим сторонам Аппиевой и Латинской дорог, а также на перевалах и проходах.

Квинт оказался одним из четырех тысяч легионеров и велитов, занимавших позицию здесь, в идеальном месте, блокирующем один из самых удобных проходов на восток. А тем временем основные силы Фабия продолжали преследовать армию Ганнибала по Кампанской долине, держась возле горных склонов и всячески избегая серьезных сражений.

Две недели, проведенные здесь Квинтом, тянулись медленно. Он находился менее чем в пятнадцати милях от Капуи и на таком же расстоянии от своего дома, но это ничего не значило. Он даже на день не мог покинуть расположение части, а по ночам, из-за мощных дозоров, побег становился столь же опасным. Но если уж быть честным до конца, Квинт оставался на месте по другой причине. Хотя ему ужасно хотелось ускользнуть на день или два, чтобы повидаться с матерью и Аврелией, его останавливала верность Рутилу, Кораксу и новым товарищам. Если он пропустит большое сражение, то никогда не сможет себя простить. Сейчас его близким, находившимся в Капуе, ничего не грозило. По слухам, окрестности города опустели. Такие новости утешали. Ганнибал не собирался осаждать Капую. Если несколько недель назад вражеские солдаты не разграбили их ферму, с его матерью и сестрой все хорошо.

А вот что ждет самого Квинта и его товарищей, это уже совсем другое дело. Войско Ганнибала разбило лагерь всего в двух милях от них, на равнине. Юноша видел его собственными глазами – невероятно длинную колонну, которая шла и шла целый день. Тысячи огоньков показывали расположение вражеских костров. Когда Квинт на них смотрел, у него сжималось сердце. Попытается ли армия Карфагена прорваться именно здесь? И если да, то когда? Именно такой вопрос мучил легионеров и велитов, охранявших проход.

– Их там немало. Хорошо, что мы здесь не одни. Оставшаяся часть армии совсем рядом, – сказал Рутил, возвращаясь с наблюдательного пункта, который находился в пятидесяти шагах от них.

– Я знаю, – пробормотал Квинт. – Однако кажется, что это не так.

Было трудно поверить, что Фабий, его четыре легиона и столько же союзных солдат даже ближе, чем противник. Их лагерь находился на холме, расположенном менее чем в миле.

– Ты прав. – Рутил сплюнул в сторону войск Ганнибала.

– Они будут здесь довольно быстро, если нас атакуют, – заявил Квинт с уверенностью, которой не чувствовал. – Нужны часы, чтобы построить армию в шеренги и начать наступление. Армия Ганнибала ничем не отличается от любой другой.

– Ты думаешь, Фабий вступит в сражение? – с усмешкой спросил Рутил.

Квинт знал, что имел в виду его друг. После целого лета, которое ушло на бесконечные марши и тренировки, когда у них на зубах постоянно скрипели песок и пыль, оставшиеся после грабивших римские фермы карфагенян, большинство солдат стремились поскорее вступить в сражение с захватчиками. Требия уже стала далеким воспоминанием; поражение при Тразименском озере не казалось таким ужасным, ведь тогда вражеское войско превосходило римское почти вдвое. Уверенности у солдат прибавилось не только после долгих часов тренировок в поле, но помогало и то, что Фабий и Минуций теперь вели за собой войско более чем в сорок тысяч человек.

– Этих сил должно хватить для разгрома гуггов, – каждый день говорили друг другу солдаты. – Пришла пора преподать Ганнибалу урок.

Квинт тоже размышлял на эту тему.

– Перевал удобно защищать. Если враг пойдет в атаку – а я думаю, что так и будет, – нам предстоит большое сражение. Время самое подходящее.

– Ха! Я совсем в этом не уверен. Старая Бородавка хочет любой ценой избежать серьезных схваток. Он не знает, как выигрывать сражения. Я готов поставить свое левое яйцо, что…

– На что, солдат? – Из тени появился Коракс с опасно засверкавшими глазами.

– Н-ничего, командир, – ответил Рутил.

– Кажется, ты назвал Фабия Бородавкой? – Голос Коракса стал нежным и одновременно пугающим.

– Я, э-э-э… – Взгляд Рутила метнулся к Квинту и вернулся к центуриону. – Да, командир. Ты не ослышался.

В ответ Коракс ударил Рутила в солнечное сплетение, и тот рухнул на землю, как мешок с зерном. Он открывал и закрывал рот, точно рыба, выброшенная из воды. Из горла вырвался тихий стон.

– На сей раз я сделаю вид, что не слышал тебя, – прорычал Коракс. – Но если ты еще раз оскорбишь диктатора, то будешь забит плетьми. Ты меня понял?

Рутил в ответ только кивнул – говорить он не мог.

Коракс повернулся к Квинту, который с трудом заставил себя сохранять спокойствие.