Кровавые слезы Украины

– Чтобы с оружием в руках искупить свою вину, – ответил украинский вояка.

Потом такими типичными ответами меня забрасывали многие. Но не все попадали в мой отряд. Наша контрразведка работала профессионально. Палачей не брали. Некоторых я приглашал, и они показали себя с положительной стороны. Другие, «окровавленные», помогали нацистам подавлять Словацкое национальное восстание. Но скоро и им пришел конец. Их бросили и немцы, и бандеровские руководители. И получилось так, что украинцы убивали украинцев.

А на Украине части польской Армии Крайовой, в отличие от оуновцев, двинулись на восток.

18 февраля 1944 года польское эмигрантское правительство в Лондоне утвердило так называемый план «Бужа» («Буря»). В рамках этого плана в конце января 1944 года 27-я Волынская пехотная дивизия Армии Крайовой численностью более семи тысяч человек начала наступление на районы, находившиеся под контролем ОУН и УПА. Вскоре поляки выбили бандеровцев в районах от Ковеля до Буга. Поляки считали оуновцев бандитами, поэтому никогда не брали их в плен – расстреливали на месте…»

В Словакии вместе с сотрудниками СМЕРШ вышеупомянутых двух фронтов – 2-го и 4-го Украинских – разведывательно-диверсионные группы НКГБ Украины проверяли в фильтрационных лагерях показания о степени лояльности галичан к советской власти и наличие компрматериалов. Чистых «галицийцев» – выпускали, испачканных преступной деятельностью, – проверяли, разрабатывали, арестовывали и судили, если был состав преступления. Уничтожали на поле боя только при отстреливании.

Со слов упоминаемого выше сотрудника СМЕРШа полковника Н. В. Левшина, в одном из приемных пунктов в Словакии, где он служил в 45-м, военные контрразведчики вышли на эсбиста по кличке Коваль. Его в этом качестве опознал раскаявшийся, а в дальнейшем завербованный агент-поисковик Полевой.

«На явке Полевой рассказал, что знал сотрудника службы безопасности ОУН по деятельности на территории Львовской области. Среди близких связей Коваля он назвал Владимира Щигельского – Бурлака, сотенного и хорунжего УПА, а также Дмитрия Негрича – Мороза, командира сотни УПА под названием Березовская.

На вопрос, в каких конкретно карательных операциях Коваль участвовал на территориях Западной Украины, агент ответил, что ему известны только несколько таких «острых мероприятий»: это уничтожение прежде всего советского актива по селам Станиславщины, Львовщины и Закарпатья. Ходил на операции со своими дружками по ночам, и убивали, как правило, топорами.

– Глушили обухом?

– Нет, кромсали сокирами, как мясники. Клали на лавки или столы свои жертвы и четвертовали, отсекали им головы и конечности.

Его прозвали «лучшим сокирником». За эти заслуги и выдвинули, определив ему фронт «мокрой работы» в СБ ОУН. Скольких наших хлопцев этот гад отправил на тот свет по подозрению в предательстве… Его наши пацаны в лагере растерзают. Но, наверное, не доживет до этого позора, вы его раньше хлопните.

– Не мы решаем, а суд определит ему меру наказания. Вы лучше расскажите, чем еще отличился Коваль?

И вот тогда он опять рассказал типичную историю казни, которую совершили эти душегубы.

– В поселке Яворове Львовской области надо было построить срочно боевки. Это такие временные и замаскированные убежища – схроны, где прятались мы и где хранилось оружие, боеприпасы и продовольствие. Делались они в глухих местах в горно-лесистой местности, куда редко ходили люди.

Собрал он по селам селян и повез на подводах со своими дружками стариков, подростков и даже женщин, правда, одиноких – «смилостивился».

Целую неделю они копали и оборудовали эти схроны, а потом заставил копать еще одну яму. Заволновались люди. Стали задавать вопросы о цели четвертой ямы, на что он ответил, что решил еще одну боевку оборудовать.

– Мы устали, – взмолились работающие селяне.

– Ничего, скоро отдохнете, – с ядовитой усмешкой ответил Коваль.

Когда яма была выкопана, он со своими подельниками расстрелял всех обреченных и тут же зарыл. Получается, люди выкопали себе могилу».

Со слов Николая Васильевича, если бы он записывал все, что видел и слышал, можно было бы написать большую книгу человеческого варварства, сотворенного бандеровскими нелюдями.

Н. Струтинский о «галицийцах»

Преступления, которые человек совершает во имя коллективов, отождествляя себя с ними, суть преступления личные. Национальный и классовый эгоизм, ненавистнический национализм есть также личный грех.

Николай Бердяев