Кровавые тени

— Всё хорошо, mon ange, — тихо произнес он на ухо. — Ты можешь пошуметь, если хочешь. Я хочу услышать тебя, услышать, как ты отзываешься на мои прикосновения.

Мне отчаянно хотелось не согласиться с ним, но тогда он сразу раскусит мою ложь. Мое сердце отчаянно билось, дыхание было частым и неровным — очевидно, так я реагировала на его прикосновения.

Почему я так остро отзывалась на его прикосновения? Раньше я позволяла другим парням трогать мою грудь, в основном в период бунтарства в средней школе. Это было до того случая с Кейшей. Я решила, что не хочу закончить также. Забавляясь с парнями, я не давала им прикасаться ко мне ниже талии, поэтому всё всегда неприятно заканчивалось. Хотя, должна признать, мне всегда было чертовски приятно.

Никто никогда так не трогал меня, как Лаиш. Его касание было нежным и в то же время невероятно собственническим. Он трогал меня так, будто я принадлежала ему, и он мог распоряжаться мной, как пожелает, а именно заставить меня стонать. Я не могла сдержаться.

— Тебе приятно, mon ange? — промурлыкал он, стягивая верх платья и обнажая грудь.

Мне хотелось возразить ему, сказать, что мы не должны заниматься этим прилюдно. Но затем он прикоснулся ко мне, и только стон слетел с моих губ.

— Лаиш, — вздрогнула я. Он взял мои обнаженные груди, потеребил соски, затем отпустил их и нежно погладил.

— Да, mon ange? — нежно прорычал он на ухо, его дыхание жгло чувствительную кожу. — Скажи, моя маленькая ведьмочка, не изголодалась ли ты после стольких лет воздержания? Твое тело жаждет моих прикосновений?

В этом-то и была настоящая проблема. Я так жаждала прикосновений, что мне было всё равно, кто меня трогал, даже демон.

— Остановись, — прошептала я. — Стой, мы… Мы уже должны были заплатить налог.

— Ещё нет. — Неожиданно его рука отпустила грудь и проскользнула ниже, мимо моего подрагивающего живота, останавливаясь меж бедер.

— Лаиш! — запротестовала я, сильно сжав ноги. После езды верхом в жестком седле я была уже возбуждена и опасалась, что не смогу сопротивляться Лаишу, если он прикоснется ко мне.

— Расслабься, Гвендолин, — промурлыкал он. — Я всего лишь хочу почувствовать твой жар на моих пальцах. Я обещал не проникать в тебя и сдержу своё обещание.

«Я не хочу этого», — пыталась уговорить себя, но почему-то развела для него ноги.

— Вот так, хорошая девочка, — прорычал он нежно. Не успела я опомниться, как его большие теплые руки скользнули под платье, затем его длинные пальцы проложили дорожку к бедру.

Я задрожала, ожидая, что в любой момент его пальцы соскользнут в мои кружевные трусики. Вместо этого он обхватил меня, как и обещал, нежно, но твердо, держа мое лоно в ладони.

— Отчего, Гвендолин, — тихо сказал он, очерчивая щель через тонкую ткань, — твои трусики так намокли?

Я резко втянула воздух, подпрыгнув от его дразнящего прикосновения.

— Лаиш, пожалуйста, — просила я, не зная, чего именно.

— Что пожалуйста, mon ange? — его глубокий голос наполнен страстью. — Ты хочешь больше? Хочешь, чтобы мои пальцы отодвинули ткань и заполнили твою нежное маленькое лоно, пока ты объезжаешь мою ладонь?

— Я… Ты… Мы не должны, — прошептал я, затаив дыхание. Я все ближе и ближе подходила к незнакомому ощущению; к какой-то запретной вершине, которой не могла достичь раньше, как бы сильно я её ни искала. — Я не должна хотеть этого.

— Но ты хочешь, не так ли? — настоял он. — Ты хочешь, чтобы я наполнил тебя, вошел в твое горячее маленькое влагалище и оттрахал пальцами, пока ты не кончишь мне на руку. Давай же, Гвендолин, признай это.

— Хорошо, — простонала я, не сумев сдержаться. — Я… Я признаю, что хочу тебя. — Как только призналась, вокруг меня содрогнулся воздух, будто что-то исчезло. Всё ещё способная к рациональному мышлению крошечная часть моего мозга задалась вопросом, что это было. Но большая часть меня была полностью сосредоточена на руке Лаиша между бёдер.

— Сделай это, — бессовестно умоляла я. — Я хочу тебя, хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне. — Я тяжело дышала. — Я призналась, доволен?

— Ни в коем случае, как и ты, — пробормотал Лаиш, резко убрав руку и отступив от меня, — зато уплачен налог на грех.

— Что? — Моя голова кружилась от желания, я не понимала его слов и повернулась к нему. — Почему… Почему ты остановился?

Он поднял бровь:

— Ты имеешь в виду, почему я остановился, не удовлетворив тебя? Мне не хотелось оставлять все как есть, Гвендолин, но у меня сложилось впечатление, что ты совершенно не хотела идти дальше, чем требовалось для оплаты пошлины.

— А… Мы всё сделали? Налог уплачен? — Как только он убрал руки, я постепенно приходила в себя. До меня дошло, что я молила прикоснуться к себе, стоя с голой грудью. И не просто прикоснуться, а войти в меня. Покраснев, я натянула верх красного шелкового платья и поправила подол, игнорируя, каким мокрым оно было между ног.

— Думаю, да. — Лаиш по-прежнему пристально смотрел на меня. — На этом этапе тебе было достаточно признать свою похоть вслух. Теперь мы можем пересечь реку ко второму кругу.