Кровавые узы

Возможно, дело в самом расследовании — запутанном и тяжелом, какими обычно и бывают расследования серийных убийств. С минимальным количеством улик и несколькими ниточками. У нее было ощущение, что они гоняются за собственным хвостом, ожидая передышки, которая может и не наступить, пока истерзанных и зверски убитых жертв отбрасывают как мусор и с презрением оставляют, чтобы они их нашли.

С презрением?

Это лежит на поверхности, решила Дайана. Чтобы понять это, даже не требуется особое умение профайлера, которым она впрочем, и не обладала. Но начала изучать этот предмет, как и многие другие. И в ее мозгу застрял общепризнанный факт, что большинство, если не все серийные убийцы разрабатывали и следовали очень определенным, уникальным ритуалам. Многие, из которых включали в себя похороны или какой-то другой способ избавиться от тела. Некоторые ритуалы были даже странно почтительны — жертва одета в чистую одежду и уложена в тщательно выкопанную могилу.

Этот убийца, очевидно, не рассматривал своих жертв, как людей заслуживающих какого-либо уважения, ни до смерти, ни после нее.

Дайана поняла, что, не останавливаясь, мешает колоду игральных карт, и с невнятным проклятьем отложила ее в сторону. Она оперлась спиной на подушки и уставилась в телевизор, где показывали старый черно-белый документальный фильм о Второй мировой войне.

Значит, он чувствует презрение к своим жертвам. Но это не новость. Миранда вероятно поняла это еще когда нашли первую жертву. Если не раньше.

Настоящая проблема, признала Дайана неохотно, в том, что она чувствует себя чертовски бесполезной. Несмотря на интенсивную подготовку в последние месяцы, она не чувствовала, что достаточно компетентна для расследования единичного убийства, не говоря уж о серии. Даже как… член команды. Мало того, что она никогда не имела отношения к правоохранительным органам, но вся ее взрослая жизнь до недавних пор — меньше года назад — была скорее сном, нежели реальностью.

За исключением отдельных случаев всплеска экстрасенсорных способностей, с чем она все еще не могла примириться, и которые не проявлялись по несколько недель, она буквально бродила по жизни, будто во сне.

И Дайана не была абсолютно уверена, что это не происходит до сих пор, по крайней мере, часть времени. Как еще она может объяснить свою чересчур спокойную реакцию — на тела, на медведя, на то, что Холлис чуть не застрелили?

Господи, я даже не спросила Холлис, в порядке ли она.

Не то чтобы она казалась слишком уж обеспокоенной тем, что в нее стреляли, но, несмотря на дружелюбие и юмор Холлис, Дайана не думала, что знает кого-то из агентов достаточно хорошо, чтобы верно догадаться, что они испытывают в тот или иной момент.

За исключением Квентина. Может быть.

Но на самом деле ее это беспокоило.

Неужели я все еще живу, будто во сне? Именно это происходит? Почему все время чувствую такую тревогу и сомнение? Ощущаю себя настолько… лишней и неуверенной в себе? У меня есть возможность жить полной жизнью, присоединиться к игре, а я самоустранилась?

Независимо от того, что говорит Квентин, был ли отец прав, когда сказал, что я не создана для подобной работы? Прав, считая, что я не в состоянии справиться с этим? Именно поэтому я настолько нерешительна и неуверенна в себе? Я действительно верю ему?

Поэтому отталкиваю Квентина?

Она не желала признавать, что это может оказаться правдой. Не хотела даже задумываться о такой вероятности.

Я не буду думать об этом, решила Дайана.

О, да, это взрослый способ справиться с проблемой. Просто сунуть голову в песок.

Она приказала внутреннему голосу заткнуться и перетряхнула постельное белье в поисках пульта от телевизора. Затем, полная решимости выбросить все из головы, она начала переключать каналы, ища нечто еще более скучное, чем старый документальный фильм о Второй мировой войне.

Глава 4

Дайана медленно открыла глаза, а затем откинула в сторону покрывало и стремительно поднялась, чтобы сесть на край кровати.

Ее постель изменилась. Стала одномерной — фотографией без света и тени. Как и комната, которая превратилась в нечто тусклое и бесцветное — ни жизни, ни теплоты. Она была наполнена неестественным серым полумраком — ни день, ни ночь, а нечто среднее. Дайана всегда думала, что это место находится где-то вне времени, во всяком случае, как она его знала и понимала. Это было нечто между миром живых и тем, что лежит за его пределами.

Сколько она себя помнила, столько называла его серым временем.

Дайана повернула голову и посмотрела на часы, стоящие на тумбочке. На экране раньше отчетливо выделялись большие красные цифры. Сейчас он был темным, невыразительным и без цифр. Здесь все часы одинаковы — без цифр или же без стрелок и чисел.

В сером времени время не шло. Это забавно.

И бросает в дрожь.

Дайана встала с постели, но не стала искать тапочки или носки, хотя ноги у нее замерзли — в сером времени всегда было холодно, и количество одеял и одежды ничего не меняло. Кроме того, физически ее здесь не было. По крайней мере…