Кровавые вороны Рима

Признаков опасности не наблюдалось. Враги, завершив свое черное дело несколько часов назад, скрылись с добычей, торжествуя победу. После набега остались только руины форта, телеги да мертвецы. Да еще пирующее над трупами воронье. Подъехавшие всадники вспугнули птиц, и те разлетелись в стороны, наполняя воздух хриплым карканьем, негодуя на пришельцев, нарушивших трапезу. Они кружили над головами, словно черные ленты на штормовом ветру, оглушая легата мерзкими криками.

Квинтат придержал коня у разрушенных главных ворот. Бревенчатые башни форта построили первыми, а теперь от них остался лишь обугленный каркас, из которого еще вились тонкие струйки дыма. Они поднимались в воздух на фоне скал и покрытых деревьями склонов холмов, сливаясь с серыми облаками, придавливающими землю. С обеих сторон ров подходил к углам форта, где располагались остатки башен. Прищелкнув языком, легат направил коня мимо разрушенной караульной будки. На дальнем краю находились земляной вал и полоса открытого пространства внутри оборонительных сооружений. Чуть выше виднелись покореженные ряды палаток и первые тела убитых, сваленные в кучу, лишенные одежды, доспехов и обуви. Скрюченные трупы были покрыты кровью, которая все еще вытекала из черных зияющих ран. Над мертвецами успело потрудиться воронье: у некоторых птицы выклевали глаза, и на их месте виднелись черные провалы. Несколько трупов обезглавили, и на обрубках застыла черная густая кровь.

Квинтат молча рассматривал погибших легионеров, а один из штабных офицеров остановил рядом коня и с горечью заметил:

– Похоже, некоторые из наших воинов приняли бой. И то хорошо.

Квинтат проигнорировал слова офицера. Легко представить последние мгновения жизни этих людей, до самого конца сражавшихся спина к спине. А потом, когда прикончили последнего раненого, враги сорвали с воинов одежду, забрали оружие и снаряжение. Каратак забрал все, что пригодится впоследствии его воинам, а остальное сбросил в ближайшую реку или закопал, чтобы не досталось римлянам и не вернулось на склады Четырнадцатого легиона. Квинтат поднял глаза и осмотрел территорию форта. Среди растерзанных палаток валялись отдельные трупы и группы убитых, свидетельствуя о хаосе, наступившем, когда противник прорвался в крепость через недостроенные укрепления.

– Прикажете воинам спешиться и заняться погребением? – обратился к Квинтату трибун.

Глядя на офицера, легат не сразу понял смысл вопроса, и потребовалось несколько минут, чтобы его слова дошли до занятого горькими мыслями сознания.

– Оставьте все, как есть, пока не подойдет весь легион, – покачал головой Квинтат.

Трибун не мог скрыть удивления.

– Таков ваш приказ? Боюсь, это зрелище приведет к упадку морального духа легионеров, а он и без того не на высоте.

– Мне прекрасно известен настрой воинов, и нужды в советчиках нет, – не сдержал раздражения Квинтат и тут же пожалел о сорвавшейся с языка грубости. Трибун только недавно приехал из Рима. Облаченный в новенькие сияющие доспехи, он рвался поскорее применить на практике военные знания, полученные от других. Сам Квинтат не многим отличался от молодого трибуна, когда поступил на службу в свой первый легион. Откашлявшись, он заставил себя перейти на более мирный тон.

– Пусть наши люди посмотрят на убитых. Многие солдаты совсем недавно вступили в Четырнадцатый легион. Их привезли на замену павшим корабли из Галлии, первыми рискнувшие выйти в море после зимних штормов. Хочу, чтобы поняли, какая их ждет участь, если позволят противнику взять верх.

– Как прикажете, – после недолгой заминки кивнул трибун.

Слегка пришпорив коня, Квинтат двинулся к центру форта. Смерть и разрушения царили по обе стороны широкой, скользкой от грязи дороги, проходившей среди развалин, которую пересекала под прямым углом вторая дорога. Взгляд легата остановился на рваных клочьях, оставшихся от палатки командиров легиона, и сваленных в груду трупах. По спине Квинтата пробежал холодок. В одном из убитых он узнал Салвия, старшего центуриона когорты. Седовласый ветеран лежал на спине, устремив потухший взор в затянутое облаками небо. Нижняя челюсть отвисла, обнажая неровные желтые зубы. Салвий слыл отличным офицером и отличался исключительным мужеством и способностью быстро принимать решения в самых сложных ситуациях. Он имел множество наград и, вне всякого сомнения, полностью соответствовал высоким требованиям, которые предъявлял центурионат. В груди и животе старого воина зияло несколько страшных ран, и легат был готов поклясться, что на спине, если перевернуть труп, не обнаружится ни одной. Возможно, варвары не обезглавили Салвия, отдавая дань его воинской доблести.