Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным

В течение целого года перед тем, как началось восстание в Варшавском гетто, Армия Крайова сообщала британцам и американцам о польских евреях в газовых камерах. Армия Крайова передала донесения про лагерь смерти в Хелмно, и польские власти проследили, чтобы они дошли до британской прессы. Западные союзники не предпринимали никаких действий. В 1942 году Армия Крайова проинформировала Лондон и Вашингтон о депортациях из Варшавского гетто и о массовом уничтожении евреев в Треблинке. Точнее сказать, эти события всегда преподносились польским правительством как элемент более крупной трагедии граждан Польши. Ключевая информация, однако, сообщалась. Поляки, как и евреи, (ошибочно) полагали, что распространением информации о депортациях можно их остановить. Польское правительство убеждало союзников отвечать на массовое уничтожение польских граждан (в т.ч. евреев) убийством немецкого гражданского населения. Великобритания и Соединенные Штаты все так же ничего не предпринимали. Польский президент и польский посол в Ватикане просили Папу римского выступить с речью о массовом уничтожении евреев, но безрезультатно[606].

Среди западных союзников только польские власти предприняли хоть какие-то прямые действия, чтобы остановить уничтожение евреев. К весне 1943 года «Жегота» помогла примерно четырем тысячам евреев, которые скрывались. Армия Крайова объявила, что будет расстреливать поляков, шантажирующих евреев. 4 мая, когда евреи Варшавского гетто сражались, премьер-министр Владислав Сикорский издал обращение: «Я призываю всех сограждан предоставлять помощь и убежище тем, кого убивают, и в то же время, перед лицом всего человечества, которое слишком долго хранит молчание, я осуждаю эти преступления». Как понимали и евреи, и поляки, варшавское командование Армии Крайовой не могло спасти гетто, даже если бы отдало всех своих бойцов и оружие для этой цели. У него на этот момент почти не было боевого опыта. Тем не менее, семь из первых восьми вооруженных операций, проведенных Армией Крайовой в Варшаве, были направлены в поддержку тех, кто сражался в гетто. Двое поляков погибли в самом начале восстания в Варшавском гетто, пытаясь пробить его стены. Провалились и несколько последующих попыток проломить стены гетто. Всего Армия Крайова сделала около одиннадцати попыток помочь евреям. Советские же пропагандисты, воспользовавшись случаем, утверждали, что Армия Крайова отказала в помощи сражавшимся в гетто[607].

Арье Вильнер, которого поляки Армии Крайовой знали как Юрека, был важным связным между Еврейской боевой организацией и Армией Крайовой. Он был убит во время восстания в Варшавском гетто, но до этого передал своим польским связным важное сообщение, ставшее само по себе почти легендой. Именно он распространил описание еврейского сопротивления, которое одобрила Армия Крайова и сама же напечатала: что восстание в гетто было не столько вопросом спасения жизни евреев, сколько вопросом спасения человеческого достоинства. Это понимали в терминах польского Романтизма – так, что дела нужно судить по намерениям, а не по результатам, что жертвование облагораживает, а жертвование жизнью облагораживает навечно. Суть сказанного Вильнером часто оставалась незамеченной или забывалась: еврейское сопротивление в Варшаве касалось не только достоинства евреев, но и достоинства человечества как такового, в том числе поляков, британцев, американцев и советских людей – всех, кто мог бы сделать больше, но вместо этого делал меньше[608].

Шмуэль Зигельбойм, представитель «Бунда» в польском правительстве в изгнании, которое находилось в Лондоне, знал, что гетто подожгут. Он получил четкое представление об общем развитии Холокоста от Яна Карского, курьера Армии Крайовой, который в 1942 году приносил руководителям стран Альянса известия о массовых уничтожениях. Зигельбойм не знал деталей, но уяснил себе общее развитие событий и сделал попытку рассказать о них остальному миру. В осторожной предсмертной записке от 12 мая 1943 года, адресованной польскому президенту и премьер-министру, но предназначенной и для руководителей стран Альянса, он написал: «Хотя ответственность за преступление уничтожения всего еврейского народа лежит прежде всего на преступниках, непрямую вину несет на себе и все человечество». На следующий день он покончил с собой, разделив таким образом, как он написал, судьбу своих собратьев-евреев в Варшаве[609].