Кровавый алмаз (сборник)

Мы поехали в укромный бар, куда я ходил, желая побыть "в одиночестве среди толпы", когда меня охватывал очередной приступ ностальгии. Мы сели за столиком в глубине зала, по привычке заняв позицию, позволяющую наблюдать за входными дверями и стойкой.

— Каким ветром тебя сюда занесло? — спросил я.

Со времени разгрома Организации и моего выхода из госпиталя, после чего я почти сразу же уехал в Австралию, я не имел о нем никаких сведений. Находясь в Центре, он мог еще кое-что узнавать обо мне, я же не знал, где он, что с ним, точно так же, как ничего не знал и о других ребятах нашего «клуба», оставшихся в живых. Только сейчас я понял, как мне их не хватало.

Вопреки обыкновению, он не стал нести веселую околесицу, дымовой завесой скрывавшую любые факты его реальной деятельности.

— Скверным, старик. Ты ведь в курсе наших последних событий?

— Более-менее.

— Полный развал. Похоже, что скоро наступит «абзац», как выражается мой племянник.

Гриша до сих пор не был женат, внебрачных детей, насколько я помнил, у него не было, но подростки обоих полов липли к нему, как мухи к варенью, стоило лишь ему оказаться в их обществе. Дети и собаки инстинктивно чувствуют хороших людей, понимают, когда к ним относятся с искренней симпатией. При такой черте характера мой друг всегда был в курсе последних веяний молодежного жаргона. Правда, нелепое употребление словечка «абзац» в качестве синонима "полного краха", «провала», было не таким уж новым, его знал даже я.

— Так что же, ты приехал сюда спасать СНГ при содействии местного отделения «Гринпис»?

Похоже, что его зубоскальство оказалось заразительным.

— Нет, у меня задача более узкая.

— Какая же, если не секрет?

— Я хотел, чтобы это осталось секретом, но ведь ты не станешь помогать мне втемную, я тебя знаю.

— Ты нуждаешься в моей помощи?

— Еще и как. Даром, что ли, я столько времени обиваю порог вашей чертовой «Ассунты», пока ты где-то прохлаждаешься.

— Я тебе расскажу, как и где я прохлаждался. Слушай, а это здорово, что ты приехал! Похоже, что мы сможем помочь друг другу.

— Не скажу «нет»!

Гриша поднял свой бокал и посмотрел сквозь него на люстру.

— Доброе винцо! — заявил он с видом знатока, хотя еще и не пригубил заказанный мной кларет местного разлива.

Я молча ожидал, зная, что если стану торопить его, он будет только отшучиваться и любое мое слово послужит для очередного упражнения в остроумии. Наконец, Гриша поставил бокал на стол, так и не прикоснувшись к вину.

— Да, задача у меня узкая, — повторил он. — Прибегая к сравнению, можно сказать: узкая, как щель.

— Какая еще щель? — не выдержал я.

— Половая, друг мой, какая еще, — хладнокровно ответил он. — Ей Богу, так оно и есть! Вот уж не думал, что на старости лет придется заниматься охраной девственности прекрасных россиянок и других красоток бывшего СССР. Все мое естество противится такой роли, ты же меня знаешь.

Гриша имел репутацию заправского сердцееда и тщательно ее поддерживал. "Половой разбойник", так он себя называл, и не без основания. Может быть, именно это помешало ему обзавестись семьей, хотя претенденток подавать ему кофе в постель и на законных основаниях контролировать содержимое карманов, было много.

— Ты знаешь, сколько наших девушек после развала «соцлагеря» нашло себе работу, скажем, в бардаках Германии? — спросил он.

— Нет, но думаю, что много.

— Примерно двадцать тысяч. Большинство из них приехало нелегально, живут без виз, без паспортов — официально зарегистрированных проституток в Германии всего около четырех тысяч. Оборот, который имеют заправилы этого бизнеса, перевалил за сотни миллионов марок — по данным налоговой инспекции. А вообще-то предполагают, что там крутятся миллиарды. Ты, наверное, читал: во Франкфурте-на-Майне недавно убили шестерых в подпольном борделе. Наши же, российские немцы, переселенцы из Казахстана. Жена одного из них подрабатывала в том же борделе и как-то ночью впустила мужа — здоровый такой парень, метра два ростом, он их втихую и задушил куском электрокабеля: хозяина, хозяйку и четырех девиц из обслуживающего персонала, подружек жены.

— I will come back to you… ["Я вернусь к тебе…" (англ.)] обещала с маленькой эстрады слабеньким сопрано певица.

— Их бы не нашли, но душа не выдержала — начали шиковать, купили черный «фольксваген-гольф», радиоаппаратуру, муженек открыто носил золотой «ролекс» убитого содержателя бардака. Оно, конечно, понятно: приехали из голодного края, поселили их в общежитии, денег нет, ничего, кроме жалкого барахла, что привезли с собой. А кругом такое изобилие, глаза разбегаются…

Он помолчал, покрутил бокал за тонкую ножку.

— Правда, кое-кто устраивается. Вот одна такая, удрала из публичного дома, перекантовалась какое-то время дома, а потом поехала в Италию и, пользуясь приобретенным опытом, работает там «такси-герл». Вызывают ее по телефону раз-два за ночь, зарабатывает хорошо и очень довольна.

— Так это все в Европе. Почему же ты приехал сюда?