Кровавый Гарри

— Так неприлично подходить не будучи лично знакомым когда трое или больше. Один или двое, вот как сейчас — тогда нормально.

— А. — Максим опять не понял логики, но решил не вникать. Пусть неприлично было, ну и ладно. Алкоголь уже постукивал в голову, когда он понял, что срочно нуждается в женском обществе. Иван предложил барину посетить проституток. Барин с трудом удержал в себе содержимое своего желудка, и вежливо отказался. Тогда Иван привычно развел руки, мол, не знаю что и делать в таком случае. Максим знал. Он принялся приставать ко всем встречным красивым (на данный момент) женщинам одиночкам. Увы, никто из них не знал анекдота про "три коммерческих предложения", отчего пыл героя временно несколько угас. Но разговоры все-таки завязывались, и ему удалось пригласить нескольких на пару коктейлей в какие-то забегаловки. Нескольких — потому, что местные дамы предпочитали понимать все буквально, и, пропустив стаканчик, откланивались, заставляя выползать вслед за ними на улицу и начинать все сначала. В какой-то момент Максим поплыл. Дальнейшее вспоминалось отрывочно и с трудом. Кажется, он строго выговаривал Ивану, что этот куст сирени его друг, и его лучше не трогать, спорил, что удержит за колесо карету лошадей не используя магию, обещал отжаться сто раз от мостовой, и даже успел отжаться три или четыре раза, пока внезапно не обессилел, лез в какое-то окно за цветочным горшком, был еще шоппинг в магазине готового платья (женщины любят глазами!), после которого слуга стал походить на вьючного верблюда, постоянно отбегал во дворы в поисках уборной, и где-то потерял левый ботинок.

Ну и пускай. С кем не бывает? Вы хотели увидеть свинью — вы увидели свинью. Почему же теперь наставник с Иваном так смотрят, словно он редкое животное, науке неведомое, да еще несут чушь о какой-то помолвке?

Максим поднялся.

— Юмор я люблю, — провозгласил он, отряхиваясь, — юмор я уважаю. И морды бить вам пока вроде не за что. Но всему должно быть свое место и время, вы не находите?

— Вы меня с кем-то путаете. Дама вас ждет, Максим Кровавый Гарри. — Михаил и не думал шутить. — Но пока вы не наделали очередных глупостей, прошу вас взглянуть на это и прочесть до того, как вы утонете в объятьях вашей ненаглядной.

Максим принял протянутый конверт. Обыкновенный, белый, плотной бумаги, запечатанный сургучем без оттиска печати. В левом верхнем углу надпись: "в руки". Сердце забилось сильнее, он узнал почерк, который не раз видел в своих снах-видениях. Это была рука отца.

Глава 22

— Мы очень спешим?

— Да, Максим Юрьевич. А в чем дело?

— Ночью воздух другой. Свежее и чище. Хочется постоять немного. Соскучился.

— Мы все понимаем, Максим Юрьевич, но все-таки нам надо поспешить. Вас ждут, и дело не терпит отлагательств.

— Отец?

— И он тоже. По его словам вы помните если не все, то достаточно, чтобы понять ситуацию. Дело жизни и смерти, как пишут в книгах.

— А если не как в книгах?

— Тогда все еще проще: быть или не быть. Нам, вам, всем. Поспешим же.

— Вы правы, ведите.

— Вдоль зданий, пожалуйста.

И три человека тенями заскользили вдоль стен, огибая площадь перед Колизеем. Максим шел посередине, и все оглядывал площадь, такую большую и пустую, с отключенным фонтаном, освещенную двумя дисками лун этого мира.

Они дошли до выхода на ближайшую улицу, и шедший сзади человек придержал его за плечо, переводя Максима в арьергард. Почти сразу они свернули и с улицы, уйдя во дворы. Там их ждала карета, тронувшаяся с места в тот же миг, как они залезли в нее, не дав даже времени усесться удобнее.

— Быстро, однако. — Заметил Максим.

— Да, нервы не у всех стальные, Максим Юрьевич, — в полумраке было видно, что человек улыбается, — вы уж не ровняйте по себе, люди есть люди.

"Это у меня стальные нервы?" — Удивился Максим, но не спорить не стал.

Они ехали долго, более получаса, все это время никто не проронил ни слова. Карета мягко шла по городским улицам, лишь немного раскачиваясь при поворотах. Дверные окна был занавешаны почти до уровня глаз, а потому особо ничего Максим не видео, да и не стремился. Еще прошедшим утром он дождался, наконец, долгожданной "движухи", но не чувствовал уже ничего кроме аппатии, как бывает, когда свершается то, чего ждешь слишком долго.

Карета остановилась. Тут же отворилась дверь и Максим отшатнулся от огня факела, которым кто-то ткнул едва не в лицо.

— Это они. — Человек с факелом отступил. — Выходите, и не шумите, прошу вас.

Они вышли, оказавшись перед крыльцом деревянного двухэтажного особняка, явно видавшего и лучшие времена. Встречающих было не менее пяти человек, возможно и больше, Максим удивился тому сколько людей участвуют в его "секретной" вылазке. Выглядели все они, при этом, одинакого: темные широкополые шляпы и темные же плащи. "Парад шпионов", — подумал он, — "масок на лицах недостает".