Кровавый лед Кронштадта. 1921 год

Силу и значение Кронштадта руководство РКП(б) всегда прекрасно понимала, никогда о нем не забывая. Да и сами кронштадцы забыть о себе не давали никому. После переезда Совнаркома в Москву, руководители партии большевиков, при каждом посещении Петрограда, в обязательном порядке приезжали в Кронштадт, чтобы засвидетельствовать там свое внимание и почтение. Это стало настоящим ритуалом. Так секретарь ЦК РКП (б), председатель ВЦИК Я.М. Свердлов, выступая в Петроградском клубе моряков в ноябре 1918 года, выразил уверенность, что «моряки Балтийского флота по примеру своей постоянной революционной деятельности будут с той же энергией продолжать новое строительство нового социалистического строя». М.И. Калинин, прибывший в декабре 1919 года в Петроград для вручения городу ордена Красного Знамени, не преминул посетить Кронштадт, где выступил на многотысячном митинге гарнизона крепости. «…Кронштадт, говорил Калинин, – особенно ненавистен мировой контрреволюции. Кронштадт – ключ Петрограда… И поэтому вполне естественно, что каждый рабочий, каждый красноармеец, каждый матрос должен постоянно чувствовать и думать, что они здесь находятся на самом почетном и вместе с тем на самом ответственном посту российской революции». Побывав в 1919 году в Питере, встречался с матросами и В.И. Ленин. 23 октября 1920 года Ленин вынес вопрос о защите морских границ на заседание Совета Труда и Обороны, где было принято его предложение о форсировании работ по восстановлению Балтийского флота.

М.И. Калинин

Однако, к этому времени воспитательно-пропагандистские вояжи большевистских руководителей и кабинетные планы на матросов особого впечатления не производили. Это в далеком 1917 году матросов можно было очаровывать на митингах пламенными речами, в конце же 1920 года матросы революции верили уже только конкретным делам. Таким конкретным делом, которое могло в один момент снять все возникшее напряжение в настроениях кронштадцев, могла быть отмена ненавистной продразверстки, но, поглощенные внутренними разборками и бесконечными дискуссиями большевики, затягивали это решение, дождавшись, когда весь накопившийся негатив вырвется наружу.

В конце 1918 года комиссия Реввоенсовета республики провела проверку Балтийского флота. Выводы проверки были самыми удручающими, т. к. вскрылись серьезные просчеты в комплектовании и учете личного состава, организации службы и боевой подготовки, на кораблях и в частях не было четкого разграничения функций между командным составом и различными выборными организациями. Впрочем, ни для кого это не было новостью, т. к. с момента Февральской революции, командиры не обладали никакими реальными дисциплинарными правами, их полностью подменяли судовые комитеты и общие собрания. При этом судовые комитеты активно вмешивались во все, вплоть до того, что самостоятельно комплектовали команды без санкции вышестоящих инстанций – кого хотели, брали к себе на корабль, кого не хотели – выгоняли. В своих выводах комиссия констатировала, что уровень организации Балтфлота отстал от уровня, достигнутого в армии, и находится в стадии «разрушения» старых форм, а не созидания новых.

По итогам проверки Реввоенсовет Республики предложил Революционному Совету Балтийского флота обеспечить соответствие организации флота принципам, на основе которых строилась регулярная РККА. По аналогии с Красной армией отныне вся власть на кораблях, в частях и соединениях Балтфлота должна принадлежать командиру и комиссару, а не главенствующим с 1917 года судовым комитетам. Теперь же никакой судком не был вправе затруднять работу командиров и комиссаров и «вносить многовластие в управление». Реввоенсовету флота предлагалось в недельный срок назначить комиссаров на все корабли и части (до этого комиссары были лишь на действующих кораблях), отменить практику выборов комиссарского состава, упразднить все судовые комитеты, ликвидировать бюро найма и учета моряков с передачей его функций штабу флота, произвести точный учет всего личного состава. Надо ли говорить. Что отказ от главного революционного заввоевания матросов – от судкомов, был воспринят большинством «братвы», как измена большевиков делу революции и возвращение к старым царским порядкам. На этой почве началось противостояние основной матросской массы с членами судовых большевистских организаций, которые, в силу партийной дисциплины, должны были всемерно поддерживать комиссаров и командиров.