Кровавый "Парк динозавров" (СИ)

Она чуть ли силой не вытолкнула Сару — той явно не хотелось выходить из душевой. Ее голодный взгляд не оставлял сомнений в ее намерениях — также как и в сексуальной ориентации. Дженни криво усмехнулась: ну, а что еще ожидать от дамочки с подобными убеждениями?

Когда журналистка вернулась в каюту, Сары в ней не было — зато койку уже расстелили. В иное время Дженни бы поостереглась засыпать с такой соседкой, но ей так хотелось спать. Опрокинув еще стакан виски, она завалилась в койку и сразу заснула.

Проснулась же она, почувствовав рядом горячее обнаженное тело.

— Что…Сара?

— Это виски сморило и меня, — послышался вкрадчивый шепот над ухом, — так неудобно. Ты же не возражаешь, если мы разделим одну кровать на двоих?

— Нет, но… — ошарашенная Дженни замолчала, когда нахальная ладонь по-хозяйски прошлась по ее груди и опустилась на живот. С губ Дженни уже готовы были сорваться слова протеста, когда ей вдруг заткнули рот поцелуем. Тут же рука Сары скользнула ей между ног, умело массируя лоно. У Дженни был небольшой опыт лесбийской связи, к тому же, после встречи в замке Пенворда, у нее ни с кем не было секса, а Сара действовала хоть и напористо, но совсем не грубо, даже нежно. Давало о себе знать и выпитое виски. Выгибаясь всем телом, Дженни отвечала на жадные поцелуи, одновременно раздвигая ноги, чтобы облегчить доступ бесцеремонным пальцам. Сара принялась целовать ее груди, спустилась к животу, потом еще ниже. Умелый язык скользнул в увлажнившуюся щель Дженни и та, издав громкий сон, запустила пальцы в жесткие волосы, стискивая бедрами голову неожиданной любовницы.

Понять хаос (Малькольм)

В Далласе на борт самолета взошел высокий худой человек.

— О, доктор Малкольм, — Хэммонд, не без труда изобразил улыбку.

— Привет, Джон, — усмехнулся Малкольм, — да, твой вечный оппонент снова с тобой.

Со словами «Ян Малкольм, математик», он представился остальным. Алан знал это имя и раньше: Малкольм был самым ярким представителем плеяды молодых математиков, открыто заявивших, что их интересует «истинное устройство мира». Все эти ученые работали с нелинейными уравнениями в той области математики, что носила пафосное название «теория хаоса». Все они подчеркивали свое отличие от коллег более старшего поколения, по мнению Малькольма и его единомышленников, погрязших в отвлеченных понятиях, вместо того, чтобы оперировать явлениями реального мира. Свой разрыв с прошлым математической науки, они подчеркивали нарочито экстравагантной манерой одеваться и говорить, ведя себя словно звезды рока. Малькольм был характерным представителем этой когорты: с длинными черными волосами, да и одетый во все черное — черная рубашка, брюки, черные носки и ботинки.

— Не жарковато ли вам в черном? — обратилась к нему Элли.

Сама девушка к тому времени переоделась в джинсовые шорты и белую блузку.

— У вас отличные ноги мисс, — последовал ответ. — я готов любоваться ими все время нашего полета. Но при этом вынужден возразить: мой наряд куда лучше вашего подходит для этой погоды. Вспомните об излучении абсолютно черного тела: черный — наилучший цвет для жары. Поэтому я ношу только два цвета: черный и серый. Эти цвета годятся на все случаи жизни и они хорошо сочетаются друг с другом, поэтому не страшно по ошибке надеть серые носки с черными брюками.

— Но вам не кажется скучным носить только два цвета?

— Я считаю, что это освобождает, — пожал плечами Малкольм, — не хочу все время думать, что я надену утром. Что может быть скучнее моды? Разве только профессиональный спорт. Пара десятков взрослых мужчин, пинающих набитый воздухом кожаный шар, пока остальная часть человечества платит за то, чтобы им похлопать.

— Доктор Малкольм, — пояснил Хэммонд, — человек твердых принципов.

— И немного не в себе, — бодро добавил Малкольм. — Но в мире ужасных данностей, где мы имеем несчастье проживать, по-другому не получается. К сожалению, об этих данностяхникто не думает. Прискорбно, но факт: в обществе информации никто не думает. Мы хотели избавиться от бумаги, а получилось, что мы избавились от мысли. Следствием чего, в частности, и стало появление этого острова.

— О, Ян, не начинай, — поморщился Хэммонд.

— Мне бы не хотелось нагнетать панику, — сказал Малкольм. — но у вас действительно серьезные проблемы.

— У нас нет проблем, — быстро ответил Хэммонд.

— Я всегда говорил, что этот остров неперспективен, — Малкольм потянулся за своим портфелем из кожи. — И сейчас, я полагаю, вы все знаете, каков будет неизбежный результат. Вам придется все это прикрыть.

— Прикрыть! — в гневе Хэммонд встал. — Ну, это просто смешно!

Малкольм пожал плечами.

— Я привез копии моего отчета, — сказал он. — Можете на них взглянуть. Это отчет о консультации, которую я проводил для «Ин-Джин». Вычисления тут сложноваты, но я могу помочь с ними разобраться.

— Это ты его пригласил, — обернулся Хэммонд к Дженнаро, — вот сам и разбирайся с его ерундой. Поверь, когда мы прибудем на остров, ты сам увидишь, насколько все это смехотворно. А мне нужно сделать несколько звонков.