Кровавый "Парк динозавров" (СИ)

Эти же алмазы сейчас сияли в лунном свете на поросшей густым волосом груди Джона Конго. Озаренный луной черный силуэт стоял перед массивной белой плитой. В руках он держал глиняную чашу, наполненную кровью. Стоявшая перед ним Сара, одетая лишь в найденную в лагере накидку, старалась не вспоминать, откуда взялась эта кровь: остаток дня ей пришлось слушать ужасные крики пленных хуту, с которыми тутси сводили счеты. Раньше это бы привело ее в ужас, но сейчас, захваченная нетерпеливым предвкушением она не думала ни о чем, кроме того, чтобы как можно скорее увидеть легендарного зверя. Ее пристрастие к гиенам всегда вызывали насмешки в научном мире, но сама Сара любила их куда больше львов: отважные охотники и заботливые родители, живущие в очень сложном социуме, в условиях матриархата. Именно последнее, как говорили иные шутники, превратили Сару в настоящую фанатичку всего, что связано с гиенами — только она могла отправиться в объятое войной конголезское пограничье, при малейшем упоминании о странном звере, напоминавшем пахикрокуту.

Перед Джоном Конго горел костер и он подбрасывал в него какие-то травы, дававшие едкий дым, от которого слезились глаза и кружилась голова, заставлявший видеть все вокруг в странно искаженном виде. Сам великан, бормотавший что-то себе под нос, представлялся Саре чем-то большим, чем человек: черная, как ночь, угрюмая, фигура, окутанная испарениями от еще теплой крови и дымом от сгоравших колдовских трав. Перед Сарой предстала сама Душа Африки, ее Черный бог.

Внезапно Джон вскинул голову и с его губ сорвался жуткий хохот. Этот страшный призыв еще возносился в ночное небо, когда мрак за спиной Сары вдруг взорвался столь же оглушительным хохотом. Сара резко обернулась и ее сердце захолонуло одновременно от страха и восхищения увиденным.

Под кронами высоких деревьев словно ожила часть ночной тьмы, мерцавшая огненно-алыми глазами. Могучий зверь, не уступавший размером льву, но куда более массивный, с огромной головой и мощными передними лапами. Бурый мех покрывали еще более темные пятна. Верхняя губа вздернулась, обнажив подобные кинжалам клыки, и вдруг огромная гиена уселась на задние лапы, скрестив передние на груди. Пораженная Сара увидела между лап чудовища, то, что и по сей день вызывало отторжение у многих исследователей-мужчин — налитый кровью огромный клитор, превышающий размер мужских половых органов этих удивительных животных.

Джон произнес еще несколько слов и вдруг сорвал с Сары накидку, оставив ее абсолютно голой. Одновременно он вылил ей на голову чашу с кровью. В тот же тварь, одним прыжком преодолев расстояние между ними, ударом головы сбила женщину с ног. Огромная пасть раскрылась над лицом Сары, пахнув смрадом разлагающегося мяса, клацнули зубы, способные перекусить ногу слона и тут же язык твари прошелся по женскому телу от лица до промежности, слизывая кровь. Порыв ветра окутал обоих дурманящим дымом от костра и Сара вдруг ощутила, как что-то длинное и скользкое тычется ей между ног. Под воздействием не то дурманящих испарений не то монотонных заклятий Джона, — Сара почувствовала, как отступают, куда-то сгинув страх, стыд, вообще все человеческое. Звериная сила тела, водоворот вечной охоты и чары темной страсти — все это захватило Сару могучим потоком, меняя ее изнутри. Уже не отдавая отчета в своих действиях, она подалась вперед всем телом и с ее губ сорвался дикий хохот, как и из пасти самой гиены. Сара уже не видела, как Джон Конго, сойдя с алтаря, становится позади огромного зверя, возлагая на вздыбленную холку свои могучие руки.

Только Луна, равнодушно светившая с ночного неба, видела древний как мир ритуал. Извращенный обряд, в незапамятные времена рожденный далеким островом в Индийском океане, смешавшийся позже с самыми черными и мерзкими приемам африканского колдовства изменил Сару, навеки связав ее жизнь с судьбой Короля Конго. В этой связи редко бывал секс — не плотская близость, а глубокое идейное родство стало основой их союза. Похожее чувство в свое время сблизило Сару и с Дарреном Пенвордом — женщину привлекали не сексуальные пристрастия лорда, но его суждения, подчас шокирующие даже эко-радикалку Хардинг.

— Люди меня не интересуют, — как-то сказал лорд, — их слишком много на этой Земле. Единственное на что они годны — это стать великолепной пищей для диких животных.

Сара про себя лишь покрутила головой, восхищаясь и одновременно ужасаясь подобной смелости взглядов. Она была соратницей Пенворда, пока не познакомилась с Джонни Конго, чья грубоватая бескомпромиссная идейность показалась ей более честной и чистой, чем рафинированная мизантропия английского аристократа. Впрочем, самого Пенворда Сара не спешила выводить из заблуждения, что по-прежнему остается его верной сторонницей. Именно поэтому Пенворд поручил ей эту миссию, не зная, что Сара совершает ее уже не для английского лорда, но для волосатого черного дикаря.