Кровавый передел

— Да. Черт подери! Если эта лошадь — человек.

— Только «да» или «нет»… Вы секретный сотрудник КГБ?

— Нет.

— Помидор — овощ?

— Да.

— Вы знаете «Отче наш»?

— Нет.

— У вас в квартире металлическая дверь?

— Да. (Кажется, я здесь малость лопухнулся: то, что у меня дверь металлическая, — это правда. Но это у меня, бойца невидимого фронта, не у пьянчуги Смирнова-Сокольского.)

— Вы отдыхали на Черноморском побережье?

— Да. (Море — это лужа, как, помнится, смеялась Лика.)

— Вы убивали людей?

— Нет. (Убивал-убивал, батенька. Ухайдокивал исключительно падл и сук.)

— Вы посещали мавзолей Ленина?

— Да. (В детстве. Помню, мама тащила меня по брусчатке, а я хотел писать, и мне было не до засушенной временем куклы.)

— Вы лечили зубы?

— Нет. (Хотя лечил, но в зоне. Помню, как тучная тетка, упираясь слоновьей коленкой в мою грудь, тащила клещами мой же больной зуб. Бррр!)

— Вы работали в НИИ «Полюс»?

— Да. (Вот конкретный вопрос. Трудился на благо общества в течение десяти лет. Хм. И Смирнов-Сокольский тянул лямку десятку, и я сам тоже под червонец. Это, по-моему, единственное, что нас роднит.)

— Вы знакомы с Еленой Анатольевной Борсук?

— Нет. (И вправду незнаком. Надеюсь, она девушка приятная во всех отношениях?)

— Вы себя считаете хорошим человеком?

— Да. (А каким еще, батенька?)

— Снег белый?

— Да.

— Сажа черная?

— Да.

— Вы летали на самолете ИЛ-62?

— Да. Кажется.

— Только «да» или «нет»… Дважды два — пять?

— Нет.

— Вы боитесь умереть?

— Да. (А кто не боится?)

— Нерон — тиран?

— Да. (Ну при чем тут этот убийца из убийц?)

— Вы посещаете синагогу?

— Нет. (Ну, достал меня этот троцкист-бомбист. Если я выберусь, он у меня свое же пенсне сожрет, пархач.)

— Вы агент ЦРУ?

— Нет. (Ну, старый придурок пошел, кажется, по второму кругу.)

— В СССР есть секс?

— Нет. (От таких вопросов и от такой жизни все мужское население уже давно импотенты.)

— Вы болеете за футбольный клуб «Динамо»?

— Да.

— Вы верите в Бога?

— И да, и нет.

И так далее. По-моему, меня сутки мочалили бредовыми, запредельными, хитроватыми, подлыми, елдачными[100] вопросами. В конце концов я озверел и на какую-то часть вопросов отвечал только «да», а потом — все время «нет». В моем чердачном доме смешалось все: и люди, и кони, и снег с сажей, и ЦРУ с КГБ, и сексуальный конец Помпеи, и картофель с бананом, и запоры с членством в КПСС, и Боженька, летящий на ИЛ-62… Я взопрел, как помидор на огороде под обжигающими лучами солнца. Чтоб все жили, как я прожил в этом бессознательном полете над вечностью.

Когда все закончилось, я выматерился, высморкавшись в белый халат Аристарха Фридриховича:

— Ну и чего, туфтальщик? Чего нарыл?

Боевой старичок с ассистентами изучал листы, испещренные импульсными зигзагами. Циклоп Петр Петрович Страхов внимательно наблюдал за мной, а вдруг я казачок засланный, или агент ЦРУ, или болельщик «Спартака».

Я же на вид был беззаботен и радостен, решая, однако, каким предметом мне проломить железобетонный, циклопский лоб.

Циклоп родился под счастливой звездой. Притомившийся старичок экзекутор задумчиво подвел итоги:

— Скорее «да», чем «нет».

— Это как? — вскричали мы одновременно, я и представитель Службы безопасности, готовые смертельно вцепиться друг в друга.

— Да, это Смирнов-Сокольский, — твердо проговорил Аристарх Фридрихович, милый такой дедулька. — Есть в ответах мелкие неточности, да ведь люди — не боги.

— Спасибо всем, — поклонился я, вспоминая добрым словом своих давних учителей, укрепивших мою психику, как линию Мажино.

— Мое заключение будет позже, Петр Петрович, — проговорил старичок ленинец. — А пока товарищ свободен. От меня, во всяком случае.

Приятные для измученного мозга слова. Я расправил плечи и поинтересовался, что же дальше.

— А дальше — больше, — загадочно ответил циклоп и вывел мою светлость в коридор. Там меня уже ждал малахольный малый, пульсирующий синеньким «светлячком».

— Здорово, жлоб, — обрадовался я ему. Все-таки знакомая морда лица. Следовательно, все пока идет по плану нашего с Орешко вторжения на чужую территорию. Наверное, сейчас полковник получает генеральское звание и думать не думает о моих злоключениях. Что делать: кто-то рискует своим скелетом, а кто-то любуется звездным небом. Диалектика, мать её так-растак!

Пока я приводил свои взбаламученные мысли в порядок, циклоп Петр Петрович приказал малахольному киборгу:

— В сектор А, бокс-шесть, — и удалился, не прощаясь; наверное, он воспитывался не в самых лучших домах Лондона и Парижа, наш дегтярный самородок, облысевший от усердной службы.

@ЗВЕЗДОЧКИ = * * *

Я потихоньку обживался в секторе А. Бокс-шесть оказался обыкновенной комнаткой для командировочного из Арзамаса-16. С графином и стаканом. Койка заправлена застиранными простынями, и на них камнем лежала подушка. Еще стул и столик. Окон не было, и верно: какие окна в земных недрах? Был и ужин. Ну, очень скромный: сосиски мезозойской эпохи, рыжий помидор (помидор — овощ?), черная хлебная горбушка и жиденький чай. С такой деликатесной хавкой[101] не долго и ноги протянуть до Луны. М-да. Зона — она и под черноземным настилом зона.