Кровавый песок

Нынешняя линия обороны в ходе наступления используется в качестве сдерживающей позиции, и на начальном этапе остается занятой одной стрелковой ротой на каждом батальонном участке.

Подпись

Х — Также очень желательно привлечение пикирующих бомбардировщиков, которые перед началом артиллерийского огня должны нанести удар по территории фабрики на западном берегу Невы.

[1] «Захват танка, видимо запертого тросами…» — весьма вероятно, что здесь подразумевается оборона в подбитом КВ 48-го отб 12–13 февраля 1942 г. экипажа из механика-водителя красноармейца Елехина (вероятно: Елесин Георгий Дмитриевич, техник-лейтенант, ст. механик-водитель танка КВ 222-й отбр, убит 22.03.1943 г. под Красным бором), башенного стрелка красноармейца Евдокимова (судьба автором достоверно не установлена) и военфельдшера из 86-й сд Пучина (аналогично). Никто из троих за этот бой награжден не был.

[2] «к началу ледохода» — в данном случае подразумевается второй, Ладожский ледоход. С самой Невы лёд сходит в марте.

ГЛАВА VI

24 апреля 1942 года

Очередной артналет начался во время ужина.

— Б…! — сказал Крунгашкин. Выбитый близким взрывом песок щедро сдобрил кремнием гороховый концентрат в его котелке.

Пулеметчики занимали места поудачнее, так что их только пылью окатило.

— Что, доползались? — вызверился на разведчиков замполитрука. — Весь день как в барабан долбят!

Володин, в свою очередь, решил, что молчание золото. Прикрыл тряпкой кружку и поторопился доесть свою кашу.

— А ты что-то другое ожидал? — миролюбиво ответил Семенахину старший сержант, подсаживаясь к Денису. Хрустящий на зубах песок явно не мог испортить старому воину аппетит. Водки из фляжки он успел бахнуть.

— Пленного! — ответил замполитрука, тоже торопясь доесть остатки ужина. — Не зря бы сейчас терпели.

— Уж извини что мы на нейтралке не остались! — обрезал его тоже выпивший и решивший, что не время молчать, Мамоницков. Он свою кашу уже успел слопать.

— Не мельтеши, Петро, — поддержал бойца привалившийся к стене Крунгашкин. — Когда-то и нам должно было достаться. Постреляют и успокоятся.

Володин своего мнения по этому поводу не составил, но подозвать Усачева и снять со стола пулемет счел нелишним. Кожух «Максима» был весьма уязвим.

Немцы сегодня просто взбесились. Долбили по переднему краю полка артиллерией и минометами каждые пару часов с расходом в двадцать-тридцать снарядов и мин на налет. Профессионально это Володину очень сильно не нравилось. Причем даже не самим расходом боеприпасов у поочередно обстреливающих пятачок гаубичных и минометных батарей, которые к этому моменту на все сто процентов отстреляли по окопам 330-го сп до боекомплекта[1], а тем самым расходом снарядов на артиллерийский налет. Вероятности поражения цели, вокруг которой упало двадцать-тридцать снарядов и мин, даже по самым мягким прикидкам были весьма приличными.

— Не помешает рассредоточиться! — поймав паузу между залпами немецкой батареи и взгляд Семенахина, сказал он.

— Что? — сначала не понял тот. — Из ДЗОТ-а хочешь сбежать? Нет! Сиди тут!

Володин подчинился, хотя внутри уже все ныло от скверных предчувствий.

С ними с каждой минутой они становились все тяжелее и тяжелее. Немцам огня одной батареи стало мало. Ее поддержали минимум еще две. Тут уже стало не до разговоров. Одолевали мысли о бренности бытия. Один Крунгашкин млел в нирване на топчане, поглаживая свой ППД.

— Долго что-то фашист сегодня! — наконец решился что-то сказать смочивший горло водой из фляги замполитрука. Артиллеристы противника продолжали интенсивно обрабатывать «Пятачок», но снаряды рвались уже на удалении от сооружения. Песок из щелей, во всяком случае, уже почти не выбивало.

На этих щелях взгляд изнервничавшегося Володина и остановился

— Б…ь! — подскочил он, как укушенный, не глядя скинув в сторону щерящийся свежей щепой щит фронтальной амбразуры, и сбросил с гвоздей маскирующую ее шинель лежащей тут же палкой.

— Ты что, сука, делаешь, обормот! — заорал за спиной замполитрука. Володин сейчас, по сути, демаскировал ДЗОТ.

Денису было наплевать. Сквозь поднятый снарядами дым и пыль мелькали в перебежках человеческие фигуры. Далеко за ними, над лесом, поднимались черные дымные столбы взлетающих реактивных снарядов каких-то немецких «Катюш».

— Штурмгруппа у вагонеток! — что было силы завопил он. — К бою!

— Сука! — подскочил к нему Семенахин. — Я так и знал!

Володин его не слушал. Усачев тоже был рядом, нужно было поднять на стол пулемет.

Семенахин встал к пулемету наводчиком, сам сунул в приемник ленту и заработал рукояткой. Крунгашкин, отжав Усачева плечом и вытянув шею, выглядывал немецких солдат в амбразуру.