Кровавый пир

– Ой, беда моя, обезумел старый! – но она тотчас же оправилась и легче серны выбежала на двор.

Казаки уже помогли князю вынуть Наташу, и он нес ее осторожно в дом.

– Ласточка моя! Голубушка! Выручили! – закричала Марковна, подбегая к Наташе. Та ласково кивнула ей головою.

– Куда нести-то?

– Сюда, сюда! – повела Марковна князя в свою горенку.

– А в мою светелку? – спросила Наташа.

– Там Викеша. Разбойник зарубил его.

– Насмерть?

– Нет, плечо пересек! Да ты не пужайся. Он выправится. А теперя с радости скоро!

Наташу положили на постель Марковны.

– Лежи, Наталья Ивановна, поправляйся! – сказал ей ласково князь. – Я после наведаюсь! Не оставьте ее, добрые люди! – поклонился он попу с попадьею.

– Что ты, что ты, князь! Да она нам заместо дочери! – в голос ответили те.

Князь уехал в воеводскую избу, а в доме отца Никодима все вдруг оживилось.

– Да расскажи ты мне, рыбочка, что с тобой разбойник-то делал? Где были?

И Наташа рассказывала про бешеные скачки от Саратова до Пензы и назад.

– А как князь тебя нашел?

Наташа рассказывала снова.

– Перст Божий! – вздохнув, сказал Никодим. – Теперь по заслугам казнь воспримет.

Наташа вздрогнула.

– Жаль мне его теперь, – прошептала она, – смотрел в последях он так-то на меня жалобно…

– А зарезать хотел, – сказала Марковна.

– В страхе. В страхе и я его ножом ударила.

– Викеша говорил: быть не может иначе. Слышь, ты сон видела?

Наташа вспыхнула и кивнула головою. Правда, вещий сон она видела…

– Викешу бы повидать!

– Пожди, лапушка, он с радости-то, гляди, совсем разнедужится. Ведь его вор-то как полоснул. Беда!

Но через день, когда Наташа, оправившись, совсем встала с постели, она прошла к Викентию. Некрасивое лицо его от радости стало красивым, бледные щеки покрылись румянцем. Он глубоко вздохнул, и слезы выступили на его глазах, когда Наташа наклонилась над ним и нежно ему сказала:

– Теперь я за тобой ходить буду, как ты за мною!

И она стала за ним ухаживать.

Князь каждый день навещал тихий домик отца Никодима и подолгу оставался в нем, отдыхая от ратного дела.

– Только не все мне быть с вами, – грустно говорил он, – не сегодня – завтра наказ получу дальше идтить! – и он пытливо глядел на Наташу, а она, краснея, опускала лицо и только вздыхала.

Грустным возвращался к себе князь. «Любит или нет? – думал он и вздыхал. – Эх, кабы матушка тут была!..»

– Стрелец к тебе от князя Долгорукого, – сказал ему однажды Дышло, – с грамоткой ждет!

Князь вошел в свои покой.

«Чего от меня князю Юрию?» – с удивлением подумал он, беря от стрельца грамоту.

Но, прочитавши ее, он вдруг побледнел и покачал головою.

Князь оповещал его, что волею государя назначен воеводою Казанским, на место князя Урусова, а потом, хваля его за его действия под Самарою и Саратовом, приказывал немедля идти к Нижнему Новгороду, куда пошел и Данило Барятинский: «Воров там изрядно скучилось, и надоть разбить их, чтоб и следа не было, а государево спасибо за тобою, князь, стоит».

Князь сложил грамотку и быстро пошел в дом отца Никодима.

Он вошел в горницу. Она была пуста. Сверху, из светелки, где лежал Викеша, раздавались голоса. Князь остановился. Эх, повидать бы одну Наташу!

И вдруг, словно по его воле, сверху по лесенке раздались ее легкие шаги. Князь остановился посредине горницы. Минута – и Наташа стояла перед ним. Лицо ее вспыхнуло от внезапного смущения.

– Князь, чего обернулся? – спросила она его. Он подвинулся к ней.

– Идтить должен. Проститься пришел, – тихо сказал он.

Внезапная бледность Наташи выдала князю ее чувства.

– Куда идтить? Когда? – спросила она растерянно.

– На Нижний, воров воевать, а идтить либо нынче, либо завтра. Не позже!

Наташа потупила голову. Князь приблизился к ней.

– Наталья Ивановна, – заговорил он прерывисто тихим голосом, – я за тобой сватом слал брата твоего, Сергея Ивановича. Да вишь, не дожил. А теперь и некого. Иду я. Может, воровская сабля и кончит жизнь мою. Так молви мне слово: люб тебе я али нет? Душа моя вымерла!

Наташа глянула на него исподлобья. Вот он стоит перед нею, ясный, светлый, как день, и на лице его мука горькая.

– Люб! – чуть слышно ответила она, но он уловил ее ответ и тотчас обнял ее, целуя ее очи.

– Милая, любая моя! Пойдем же наверх, в светелку. Я им скажу!

– Пусти! – вырвалась из его рук Наташа. – Я ведь за пивом шла! – и она убежала.

В три скачка поднялся князь в светелку. Викентий сидел на постели, у окна сидела Марковна, а в уголку, у печки, отец Никодим.

– Батюшка, князь! А мы-то и не слышим! – воскликнула Марковна. – Хоть воры приди.

– Не болтай пустого, – остановил ее Никодим, – какие такие воры! Что, князюшка, светел так?

– Радость, батюшка, радость великая. Наташа-то любит меня! Невеста моя названая! – взволнованно ответил князь.

Марковна всплеснула руками.

– Ах она коза быстроногая! Да неужто она тебе сказала про то? Срам-то какой!

– Никакого срама нет… И не говори она, всякий видел, – тихо и радостно ответил Никодим.

– Я знал про то! Хотел князю сказать, да она не позволила! – весело сказал Викентий, качая огромной головою.

В это время на пороге показалась Наташа.

– Ах ты бесстыдница… – начала Марковна.