Кровавый плацдарм. 49-я армия в прорыве под Тарусой и боях на реке Угре. 1941-1942

Немцы воевали превосходно. Умели отходить, эффективно прикрываясь арьергардами, как о них неоднократно упоминается в оперативных сводках полковника Верхоловича, «группами автоматчиков», иногда усиленных пулеметными расчетами. Умели неожиданно контратаковать. Но Красная армия в этот период была сильнее. И прежде всего сильна она была не вооружением и не количеством дивизий (группа армий «Центр» в этот период имела численное превосходство примерно 1:1,5), а духом. Лозунг «Смерть немецким оккупантам!», под которым началось декабрьское наступление под Москвой, оказался очень удачным лозунгом. Ненависть — сила сама по себе разрушительная. Но ненависть к врагу во время освободительной войны — сила, которая рождает героев и окрыляет многотысячные рати на праведный бой во имя жизни. Когда читаешь передовицы периода битвы за Москву и тексты «Боевых листков» подразделений первого эшелона, понимаешь, что высокий их стиль и пафос — это не просто пропаганда политруков. Партийный налет и глянец зашлифованных лозунгов будто спал со знакомых и привычных слов, и они засияли тем первоначальным смыслом, который в него вкладывала душа бойца, всем своим напряженным существом стремящегося к победе. Хотя бы в одном маленьком бою. Хотя бы в этом поле. В этом лесу. Хотя бы освободить одну деревню. Один город. Победить. Одолеть врага. Смерть немецким оккупантам! И поэтому немецкое умение воевать вдруг оказалось слабее русского умения ненавидеть врага и прогнать его с родной земли.

Немцы воевали превосходно. Но Красная армия дралась еще храбрее и проводила свои операции еще эффективнее, мощнее.

Там же, в заснеженных полях под Кременками, Недельным и Полотняным Заводом, приходило умение воевать. Именно под Детчином, Кондровом и Полотняным Заводом на Юхновском направлении 49-я армия, учтя ошибки и просчеты прошедших боев, а также следуя указаниям Жукова, начала успешно применять тактику обходов, неожиданных прорывов на флангах. Тактика лобовых атак постепенно уходила в прошлое.

В эти дни штаб 49-й армии находился непосредственно в войсках. Генерал Захаркин, по существу, дежурил то на НП 5-й гвардейской стрелковой, то на командном пункте 194-й стрелковой дивизии. Полковник Верхолович и полковник Пастушихин тем временем увязывали совместные действия 133-й, 138-й стрелковых дивизий и приданных им лыжных батальонов.

Глава 6 «ТРЕБУЮ НЕМЕДЛЕННО АТАКОВАТЬ ЮХНОВ!»

 Юхнов — последний рубеж 4-й полевой армии. Жуков и Ефремов. Новый командующий 4-й полевой армией генерал пехоты Хейнрици и его действия. Февральское контрнаступление немцев. Жуков — Захаркину: «Требую немедленно атаковать Юхнов!» Кто наступал на Юхнов. Приказ генерала Захаркина и как его выполняли дивизии и части 49-й армии. Маршевое пополнение: сразу в бой. «Выжил в первом бою — повезло...» Трудные километры Варшавского шоссе, «...полк достиг опушки леса». «Мы с Иваном...»

Судя по сводкам и другим документам недавно рассекреченных архивов, наступление под Москвой, во всяком случае 49-й армии, не было победным шествием от Оки и Протвы до Угры и Рессы. Противник отходил, отводил свои войска, утаскивал материальную часть по прочищенным дорогам, то, что не мог или не успевал утащить, портил, взрывал, жег. Закреплялся на промежуточных рубежах, останавливал советские наступающие дивизии, контратаковал, изматывал части 49-й армии, обескровливал их. Если дивизия за сутки теряла порой больше ста человек, то, сами судите, неделя таких боев выкашивала полносоставный полк. Причина такого упорства немцев на рубежах в районе Недельного—Торбеева и Кондрова — Полотняный Завод, как оказалось, заключалась в том, что XIII корпус 4-й полевой армии усиленно готовил основательную оборону под Юхновом. Здесь, на выгодных позициях, используя рельеф и природные условия, немцы решили остановить наступление советских войск и перезимовать в относительной безопасности, чтобы весной, накопив сил и средств, пополнив дивизии людьми и материальной частью, учтя все ошибки операции «Тайфун», начать новое наступление на Москву. Юхновский рубеж не создавался как нечто обособленное, некая крепость, он был частью тщательно продуманной обороны, которую противник начал создавать сразу, как только дела под Москвой стали плохи и реалисты  (полевые командиры вермахта) поняли, что позиции на Оке, Упе и Истре не удержать.