Кровавый приговор

— Нет, не сказал. Но мы, — она украдкой бросила взгляд на свекровь, которая все время держала руку на плече Кончеты, чтобы придать ей сил, — знали об этом. Он ушел из заведения примерно в девять часов, когда большая часть посетителей уже разошлась. Сказал мне, что у него есть дело, а я чтобы закрыла пиццерию и шла домой. Я закрыла заведение, все вымыла и почистила, немного подождала его, а потом пошла домой. Я думала, что, возможно, он дома. Но его там не было. Мы накормили детей и уложили их спать, а он все не возвращался. Тогда мы подошли к окну — я и она. — Кончета указала кивком на свекровь и закончила: — Уже миновала полночь, когда он пришел домой.

— И как он выглядел?

Глаза Кончеты наполнились слезами, голос задрожал:

— Он был похож на пьяного, но от него не пахло вином. И шел с трудом: очень долго поднимался по лестнице. Он сказал, что устал и плохо себя чувствует. Повалился на кровать одетый — у него был сильный жар — и уснул. Я раздела его, как раздеваю детей, когда они засыпают одетые.

Она взглянула на свекровь, та едва заметно кивнула в знак согласия. Тогда Кончета вынула из своей одежды сложенный листок бумаги.

— И вот что я тогда нашла. Это выпало у него из куртки.

Она подала листок Майоне, тот развернул его и сообщил:

— Это вексель, комиссар. На восемьдесят лир, срок четырнадцатое апреля, выдан фирмой «Иодиче Тонино», получатель Кализе Кармела. И…

Ричарди поднял на него взгляд:

— И что?

Майоне посмотрел на Кончету и тихо ответил:

— Он испачкан кровью, комиссар.

Эмма немного приоткрыла дверь. В узкую щель муж разглядел часть ее лица и непричесанные волосы. Ее глаза были красными от слез, а может быть, ото сна.

— Чего ты хочешь?

— Можно мне войти? Я должен поговорить с тобой. Это важно.

В голосе Эммы звучала боль, когда она спросила в ответ:

— И что может быть так важно?

Она повернулась и пошла к своей кровати, оставив дверь незапертой. Руджеро вошел в спальню и запер дверь за собой.

Комната была в беспорядке. Одежда и белье были разбросаны по полу и по стульям, остатки завтрака стояли на ночном столике. На кровати лежал большой носовой платок — грязный. В воздухе пахло затхлостью и сыростью.

— Тебя рвало. Ты плохо себя чувствуешь.

Эмма задрожала и провела рукой по волосам.

— Какой ты догадливый! Не зря тебя прозвали лисой. Прошу тебя, садись. Будь как у себя дома.

Руджеро не стал обращать внимания на ее язвительное замечание. Он остался стоять и огляделся, потом пристально посмотрел на жену.

— Ты еще и напилась. Посмотри на себя — валяешься здесь как мусор. Тебе не стыдно?

Эмма повалилась на постель, усмехнулась и ответила:

— Стыдно ли мне? Да. Стыдно, что я не имела мужества сказать «нет» отцу, когда он велел мне выйти за тебя замуж. Стыдно, что у меня не хватало сил уйти от тебя, когда ты обращался со мной как с капризным ребенком. И мне стыдно, что сейчас я сижу здесь, вместо того чтобы…

— …Чтобы быть с ним. С Аттилио Ромором, — договорил за нее Руджеро.

После этих слов надолго наступила тишина. Эмма старалась сфокусировать затуманенный взгляд на муже.

— Откуда ты знаешь его имя? Будь ты проклят! Ты следил за мной? Нанял сыщиков выяснить, чем я занимаюсь? Мерзавец!

Ее рот некрасиво оскалился. Она втянула голову в плечи, согнула пальцы словно когти. В такой позе, растрепанная, с глазами красными от гнева и вина, Эмма была похожа на разъяренного зверя. Она огляделась в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы бросить в мужа.

Руджеро горько улыбнулся:

— Нанял сыщиков? А зачем тратить деньги, чтобы узнать то, о чем мне говорят все — и как раз потому, что я об этом не спрашиваю? Все — знакомые, друзья, даже привратник в доме. Ты ведь ни от кого не скрывалась — вела себя на глазах у всех как шлюха. И теперь ты еще удивляешься? Избавь меня от своей ярости и довольствуйся тем, что уже получила.

Эмма побледнела, на ощупь отыскала свой грязный носовой платок и поднесла его ко рту. Задыхаясь от нового приступа рвоты, она проговорила:

— Я его бросила. Больше не увижу.

— Я это знаю.

Она подняла голову и взглянула на мужа.

— Откуда ты знаешь? Ты не можешь этого знать.

— Сейчас это не важно. У нас есть более серьезная проблема — вернее, она есть у тебя. Но, на мою беду, ты все еще синьора Серра ди Арпаджо. Поэтому сейчас слушай меня внимательно.

Руджеро вынул из кармана повестку из управления полиции, присланную Эмме, и начал говорить.

46

Ричарди взял в руки вексель и сразу же заметил отпечатки пальца возле суммы долга и названия фирмы. Было похоже, что Иодиче водил по строкам пальцем, который был испачкан в крови Кализе, желая убедиться, что это действительно его документ. Комиссар поднял взгляд от бумаги и посмотрел на Кончету.

— Это сделал не он, — сказала молодая женщина.

Ричарди покачал головой и ответил:

— Синьора, я знаю, что вы в этом убеждены. Иначе не отдали бы мне этот вексель. Но вы должны признать: трудно представить себе то, что произошло, не думая, что ваш муж мог убить Кализе.

Кончета сделал шаг вперед. Ее голос прерывался, когда она заговорила в ответ: