Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

  - А потом? - спросил Михалыч. Почему-то вспомнились новости из Нагорного Карабаха, Осетии, Таджикистана, Чечни и других милых мест, кадры военной кинохроники - не черно-белой времен Великой Отечественной, а цветной, современной. И фильм, который, посмотрев, при всем желании - не забудешь. С милым таким, ласковым названием: "Чистилище". Откуда-то с задворок сознания всплыло древнее: "Кто бросил свой меч к ногам врага, тому мечом отсекут голову". Как в рассыпающемся Союзе начала девяностых, обыватели в упор не видели надвигающейся беды. Не видели, пока за ними не пришли. Кому-то повезло. За символическую плату или за просто так оставили квартиру и барахло и отправились в Россию (как будто их там кто-то ждал). Другим не повезло совсем.

  - Потом, - хохотнул король. Смешок прозвучал совсем уж зловеще. - Ночью я поднял солдат по тревоге. Заняли порт, прикрыли казармы, дворец. В алкские кварталы побежали гонцы, поднимать народ. Даже бандитов из тюрем выпустили. Оцепили сколенскую слободу, распределили кварталы по сотням. И пошли чистить. Мужиков сразу кончали, а зачем скотам жить? Они ведь и не сопротивлялись, ныли только и "законного суда" требовали. Вспомнили про закон, когда свою страну предали... Баб и девчонок растягивали тут же, всем по очереди, кто выдерживал, тех потом распределяли по жребию, лишних загоняли работорговцам. Мелюзгу и стариков - подцепляли копьями и в огонь. Те, кто постарше, в рудники попали, может, кто-то еще не сдох. Работорговцы с Севера их оптом скупали. А там им, наверное, припомнили Северные походы! Ну, и добро ихнее тоже не завалялось.

  Амори рассказывал о давней бойне, которую спровоцировал и организовал, спокойно, даже буднично. О людях так не говорят. "Да он еще и гордится этим! - поразился Михалыч. - Будто тараканов извел!" Но отчего-то осмысленная, хладнокровная жестокость короля не вызывала возмущения. Мало того, Михалыч поймал себя на том, что не может сочувствовать и жертвам геноцида. Амори прав. Они сделали все, чтобы приблизить свой конец. И умерли не по-людски, а по-свински.

  - Когда все кончилось, жители Алкрифа были повязаны со мной кровью. Но мы все понимали: Империя сделает все, чтобы отомстить. Мы ждали страшного, сокрушительного удара, огромного флота под стенами Алкрифа. День и ночь строили галеры, я распорядился выгнать на строительство стен даже детей - всех, кто мог поднять хоть один кирпич. Но прошли весна, потом лето, потом осень. Имперские войска не появлялись даже на суше. Осенью мы высадились в Валлермайере, весной двинулись на халгов. Покорили их за месяц, попутно вырезали пару маленьких сколенских гарнизонов. Пленных если и брали, так чтобы поджарить на медленном огне. Заживо. Ну, думаем, уж теперь-то расплаты не миновать. Сотрут нас в порошок. Против нас встанут сами Боги, ведь мы покусились на повелителя хранимой Богами Империи, на заведенный Ими порядок. Многие и сейчас считают энгольдских Императоров заступниками людей перед Богами, Их наместниками в мире. А я еще восстал против старшего Харванида, это все равно, что сын, поднявший руку на отца. Было чего бояться, согласись...

  - Не то слово, - кивнул Михалыч. - И как, дождались?

  - Ждали напрасно. Тогда-то мы и поняли главное: императоры еще есть - а Империя кончилась. Нет у них ни власти над нами, ни силы, ни чести. И раз Боги такое допустили, послав им ничтожных правителей - значит, Они сами отдали нам сколенцев в рабство. Вот так, Михалис. Жалеть мерзавцев - значит, покушаться на Божий промысел.

  - А дети? - потерянно спросил Михалыч. Логические построения Амори здорово отдавали фашизмом - но опровергнуть не получалось. Впрочем, причем тут фашизм? Амори рассуждает, как представитель молодого и злого народа, борящегося за место под солнцем. Какой-нибудь Аларих или Хлодвиг, или чеченский полевой командир на его месте сказали бы то же самое, разве что не так складно. - В чем дети-то виноваты?

  - Ни в чем. Только в том, что родились сколенцами. Вот ты рассказывал - была у вас Страна, огромная, сильная, мирная, благополучная. А почему? Потому что когда-то давно не вы - ваши отцы и деды, захлебываясь кровью, защищали свой дом и свое потомство. Но жить в светлом будущем предстояло не им, а вам. А после того, что сделали вы... За вас ответят ваши потомки, не дети, так внуки, не внуки, так правнуки. И я боюсь даже представить, как ответят. Такого мир не прощает.

  - Мир? - уточнил Михалыч, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных предсказаний Амори.