Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

   Моррест уже был поблизости от выхода из седловины, склон начал понижаться. А там, внизу, ломались копья, высекали искры мечи, свистели стрелы и хрипели умирающие. Страшна схватка в теснине, где сзади напирают другие ряды, и не передохнуть, не отступить назад, не перестроиться: места хватает лишь на то, чтобы стоять и рубить напирающих врагов, пока кому-то из них не повезет, и ты не рухнешь в пахнущую кровью грязь. Твое место займет враг, встав прямо на твой труп, и так пока он не ляжет сверху, а его место займет твой товарищ. И схватка возобновится на трупах своих и чужих...

  Алки перли вперед так, будто это был их последний бой. Сколенцы стояли, будто за их спиной разверзлась пропасть. Воины обеих армий пускали в ход уже не копья, даже не мечи и секиры, а кинжалы, сапоги, чуть ли не кулаки и зубы. Ни те, ни другие во тьме и неверных сполохах разгорающихся пожаров не видели, сколько перед ними врагов - но Моррест сверху видел: даже теперь колонна Амори была вдвое длиннее, чем поставленный сколенцами заслон. Через некоторое время настанет момент, когда у алков еще будет примерно половина полка, а у Морреста не останется никого. И тогда Амори таки захватит Лакхни еще до рассвета, а потери... Что ж, на то и война. Старый Энгольд все окупит.

  Глядя сверху на кипящее в теснине побоище, Моррест вдруг четко осознал: до Амори им не добраться. Чтобы наверняка уничтожить короля, придется положить полк опытных наемников - даже теперь, после всех потерь, у Амори в строю не меньше семисот человек. Чтобы справиться с таким количеством алкских отморозков, как ни горько осознавать, нужно не меньше двух тысяч ополченцев. У него же под рукой их имелось четыреста, точнее, их было четыреста вначале, теперь же, наверное, гораздо меньше. Сами истекая кровью, алки медленно, но верно прогрызали путь к свободе. Моррест осознал: они прорвутся, и тогда... Впрочем, однажды подобное уже случилось - седоусый командир лучников может рассказать, как было в Кровавых топях. Ему повезло вырваться из Ратана живым.

  Сломя голову Моррест бросился вниз. Размечтавшись о несбыточном, он едва не допустил роковую ошибку. Надо уходить - теперь, лишившись рыцарей, Амори не сможет отрезать сколенцев от крепости.

  Моррест вклинился в задние ряды импровизированной фаланги, куда относили раненых, где отдыхали уставшие, чтобы, переведя дух, вернуться в передние ряды. Лязг оружия, стоны, подсердечный мат - все смешалось в жуткую какофонию боя. Алкские стрелки уже опомнились от первой неожиданности, над головами сколенцев свистели стрелы. Некоторые, увы, находили цель. Высокий воин перед Моррестом, отпивавший из фляги, вдруг вздрогнул всем телом, захрипел и медленно осел в траву. Из бока, с легкостью пронзив плохонькую кольчужку, торчало оперение стрелы. В первом ряду еще кто-то вскрикнул, заваливаясь назад: у него стрела торчала прямо из глазницы.

  В брешь тотчас ввинтился невысокий, на вид совсем нестрашный алк - из-за низкого роста и широких плечей он напоминал гнома из "Властелина колец". О, и рыжая борода лопатой есть. В одной руке воин держал меч, в другой темнел уже окровавленный кинжал. За ним пристроились еще двое, следом еще несколько латников - прикрывая друг другу спины, они должны расколоть сколенский строй надвое, как полено клином. Моррест слышал, такие клинья, составленные из лучших воинов, смертельно опасны. По сути, остановить их можно лишь таким же встречным клином - если хватит времени его сколотить, и в нужном месте окажутся воины, не уступающие вражеским.

  Моррест видел, как двое сколенцев второго ряда одновременно бросились на "гнома". Один занес над головой здоровенную, тоже уже окровавленную секиру, второй норовил ударить в висок алка кистенем. Секира взметнулась над головой врага, казалось, ее не способно остановить ничто, а у алка не было даже щита... На миг замерев над головой сколенца, секира стремительно пошла вниз. Моррест инстинктивно сглотнул, предчувствуя кровавую струю из перерубленной шеи, брызжущие во все стороны мозги из разрубленного черепа, мерзкий груст проломленного шлема и черепа... К такому, сколько бы раз ни увидел, он так и не смог привыкнуть: интересно, как алки-то выдерживают такое зрелище? Ну, им положено - они воины по рождению и по призванию, и к войне готовятся с пеленок...

  ...Не было ничего того, что успел представить себе Моррест. Секира свистнула, с быстротой атакующей змеи прянула к голове алка... Но не разрубила ее, зато ее же масса заставила сколенца развернуться боком к алку. Исправить промах сколенец не успел: рука с ножом выстрелила в молниеносном выпаде - и отдернулась, а у сколенца словно бы сама собой из шеи хлестнула кровь. С профессиональной ловкостью увернувшись от горячей струи, алк развернулся ко второму сколенцу. Тот уже занес кистень, уже загудел, рассекая стылый ночной воздух, массивный шар на цепи кистеня - но алк был гораздо быстрее. Разворот, подсечка... И безжалостный удар в голову. А нож уже ловко отклоняет в сторону сколенский меч, и отдновременно клинок алка распарывает мечнику живот...