Кровавый разлом

— Пропусти сегодня свой джоггинг. Ты что, не можешь один вечер побыть дома?

— Я буду дома, Макс. — Она завязала шнурки на кроссовках и выпрямилась. — Пробегусь и вернусь. Речь идет о получасе.

— Останься…

— Нет. Скоро увидимся.

Макс допил виски и посмотрел на Алоизиуса:

— Задумываю новую книгу.

— Так быстро? О чем?

— Книга будет называться «Ультимативные отношения». — Он улыбнулся. — Ведь самое главное в жизни — это отношения, не так ли? С кем мы живем, как мы относимся к близким… Грубо говоря, я и ты. Я и ты… и другие. Ты и другие.

— Я и другие… что ты хочешь сказать?

— Ты и твой сосед из хижины в прериях. — Он мотнул головой на север. — Пер Мернер, у вас же с ним близкие отношения.

— Макс… что за чушь!

Он подошел на два шага. Вендела заметила, что виски его блестят от пота, словно бы в предгрозовой духоте. Скоро ударит гром.

— Разве это не так? — Он вытер пальцем губы. — Я же сам видел…

— Что ты видел? Мы ничего плохого не сделали.

— Бегали?

— Бегали. И что?

— И какова сейчас трава в прериях? Сухая и мягкая, не так ли? Приятно поваляться в укромном месте?

— Кончай, Макс. Не будь занудой.

— Значит, я — зануда?

— Бываешь занудой. Тебе не надоело пережевывать одно и то же?.. Хотя я прекрасно понимаю, что ты думаешь совсем не об этом.

— О чем же я думаю, по-твоему?

— Ты и сам знаешь. Ты думаешь о Мартине.

— Нет!

Макс быстро шагнул к ней, так что она даже отшатнулась.

«Если я скажу что-то не то, он меня ударит…»

— Я пошла, Макс. Подожду, пока ты успокоишься.

Плечи мужа бессильно опустились, словно из него вышел весь пар.

— Хорошо, — тихо и невыразительно сказал он. — Беги.

Вендела побежала. Большими шагами она удалялась от замка своей мечты, от дома на Эланде, который ей так когда-то хотелось иметь. От Макса. Она хотела свернуть к хижине Мернера, ни за чем особенным, просто поговорить с нормальным человеком, но дом был заперт. Она не видела Пера и его своеобразного папашу уже целую неделю. Вилла Курдина тоже пустовала.

Она сделала широкий полукруг и побежала на запад. Но попала на какую-то другую тропинку. Ей все время приходилось обегать камни и кусты, пока она наконец не выбралась в альвар.

На закате цветущая степь была особенно красива. Светло-коричневая земля впитала в себя весь растаявший снег и теперь казалась лилово-голубой от цветущих фиалок, дикого тимьяна и полевых анемонов. Кое-где виднелись желтые головки одуванчиков. Красиво.

Но что-то было не так. Тишина почему-то показалась Венделе тревожной и даже грозной. Она остановилась, закрыла глаза и пожелала всем цветам и былинкам счастливого дня святого Марка, но не почувствовала привычной теплой волны ответного дружелюбия и понимания. Ее внутреннее зрение куда-то исчезло, все было темно.

Эльфы были чем-то недовольны.

49

Герлоф сидел, как всегда, посреди газона на солнышке. Там его и застала Карина Вальберг — она почему-то часто выбирала время патронажа именно во второй половине дня в пятницу. Йон зашел с утра и оставил толстую пачку журналов — старые номера «Вавилона» и «Гоморры», зачитанные, или, вернее сказать, засмотренные, чуть не до дыр — поцарапанный глянец обложки, надорванные страницы. Теперь он сидел и изучал их, один за другим.

Он старался брать журналы кончиками пальцев — ему казалось, от них исходит какой-то неприятный запах.

Доктор Вальберг весело помахала ему еще от калитки.

— Добрый день, доктор, — помахал он в ответ.

Она подошла с улыбкой, но, увидев журналы, остановилась как вкопанная.

— Я пришла проверить ваш слух, Герлоф, — сказала она и опять начала улыбаться. — Со зрением у вас, как я понимаю, все в порядке. — Она показала на журналы. — Мне зайти в следующий раз?

— Что вы, доктор. Садитесь, пожалуйста.

— Мне кажется, вы увлечены совсем другим занятием.

Он посмотрел на нее без улыбки:

— Это не то, что вы думаете.

— Я, собственно, ничего не думаю.

— Значит, это не то, что вы не думаете. Мне восемьдесят три, а моя последняя подружка… там, в Марнесхеммете, была не моложе. А потом и она уже стала слишком старой для этих дел… Последние двадцать пять лет я не заглядываюсь на молодых девушек. — Он подумал и решил уточнить: — Двадцать-то точно.

— А почему тогда вы этим занимаетесь сейчас?

— По необходимости.

— Вот как?

— Из научного интереса.

Доктор Вальберг подошла поближе и села. Он продолжал, разговаривая с ней, перелистывать журналы.

— Я пытаюсь найти что-то особенное в этих девушках, но не могу понять, что ищу. Все это выглядит грустно.

Вальберг со скучной миной посмотрела на фотографии:

— А вот я вижу кое-что особенное, и мне это не нравится. По крайней мере, с медицинской точки зрения.

— Что именно?

— Они не предохраняются.

— Не предохраняются?

— Никаких противозачаточных средств. Мужчины должны надевать кондомы на… на себя. Но в подобных журналах кондомов не увидишь.

Герлоф посмотрел на нее с удивлением:

— А вы видели такие журналы и раньше?

— Я была учительницей в школе. Ребята покупают такие издания и принимают эти фантазии за реальную жизнь.

Герлоф внимательно рассмотрел один снимок, потом другой, потом третий.

— Вы правы… не предохраняются. Но в одном вы ошибаетесь.

— В чем же?