Кровавый Рейд

Сталкер склонил голову, помолчал, затем заговорил дрожащим голосом:

— Нас, шесть «отмычек» из инкубатора на Кордоне, Волк повёл в первую вылазку. Мы были — кто в чём. У кого армейский бушлат, у кого кожанка, а кто — вообще в фуфайке. Из оружия — обрезы с десятком патронов. Только миновали АТП, и вышли на пригорок, как с железнодорожного моста в нашу сторону ударил пулемёт. Оказывается, в это утро вояки оборудовали на одном из вагонов, стоящих на полотне, огневую точку, о которой Волк ещё не знал. Пули легли метрах в пяти, сбоку. Это я сейчас навскидку определил бы расстояние и показал бы «погонникам» увесистый кукиш. Но тогда, для нас, молодняка — это был настоящий шок. Не успел проводник открыть рот, как мы порхнули вниз под защиту холма. Прямо передо мной бежал Сашка Окунь. Кликуху ему такую дали в лагере за выстриженный на голове гребень — точно как шипы у окуня на спине. Так вот, значит, роняет он обрез, и я, споткнувшись об него, падаю на пузо, продолжая по инерции сползать вниз. Вдруг, прямо перед моим, тормознувшим о землю рылом, Сашок попадает в «Карусель». Один короткий возглас Окуня — и я весь в его кишках, говне и крови…

Сталкер запнулся, вспоминая тот миг. Вздохнув, он повернул голову к Сергею и, сморщив кожу на лбу, тихо сказал:

— Ты не представляешь, что со мной было потом. Я вон огрел тебя по башке разочек — и ты как огурчик, а мне разбили тогда всё лицо, и без толку. Все предлагали меня бросить, думали, что крыша съехала, но Волк пожалел и ширнул меня дорогущим транквилизатором. Немного отпустило, но всё равно я ходил, как лунатик, а перед глазами постоянно прокручивался момент, когда Окунь превратился в фарш. Один раз дошло до того, что сунул в рот обрез и взвёл курки, но ребята спасли, вовремя заметили, отобрали оружие и накачали водкой. Переночевали мы тогда на АТП, а утром начался настоящий ад. Сначала на нас наскочила банда мародёров. Только отбились и собрали трофеи, как на шум перестрелки пожаловала патрульная пятёрка солдат и стая слепых собак. В общем, к вечеру, я, без единой царапины на теле, притащил на себе тяжелораненого Волка в лагерь. Остальные «отмычки» погибли…

Старый помолчал немного, затем продолжил:

— Эта первая вылазка переломила меня. Здесь, я теперь редко чему удивляюсь. Как говориться: человек — редкостная скотина, которая быстро ко всему привыкает. Хотя, некоторые утверждают, что это Зона распоряжается душами попавших в её лапы людей.

Сталкер поднялся, посмотрел на дисплей КПК.

— Надо идти…

— Так, пошли — устроил тут посиделки! — притворно засуетился Лысенко, вставая со ствола дерева.

Его отпустило. Настроение намного улучшилось, словно после приёма у заслуженного психолога Зоны. Глаза пытливо блуждали по окрестным пейзажам, светясь любопытством и толикой тоски. Напряжение от ощущения затылком постоянной опасности спало, сменившись обычной внимательностью. Обострённые чувства стали замечать волнения воздуха над очагами аномалий, трепет сухих листочков и кончиков травинок у границ невидимых убийц. Звуковой фон усиленный чувствительными микрофонами шлема перестал восприниматься, как отдельные шумы, а слился в музыку — медленную композицию с всплесками далёких выстрелов, криков людей, воплей мутантов, хриплых соло воронов. Частичка возмущённой человечности где-то на задворках разума мелькнула тревожным сигналом, предупреждая о проникновении в душу враждебной субстанции. Но тут же затерялась в объёме информации от новых непривычных ощущений, которые завораживали необычностью и заставляли двигаться вперёд.

Через час бесконечных блужданий зигзагами, друзья подошли к нагромождению древних скал, покрытых грязно-серым мхом. Хоть высота преграды и не превышала пару десятков метров, но влезть на них можно было только с помощью альпинистского снаряжения.

Где-то справа в долине завязалась перестрелка.

— «Свобода» от монолитовцев отбивается. Там у них на дороге заслон — каждый день стрельба, — сказал Старый, нагнувшись к большому валуну.

— А нам куда? — поинтересовался Сергей.

Сталкер достал из-под камня моток прочной нейлоновой верёвки с кошкой на конце и ткнул пальцем вверх.

— Не боись, мы с Молчуном тут много раз ходили. Дай бог, и с тобой Зона поможет пройти. Там есть длинная пещера — вот в ней и переночуем, а то скоро вечер и жрать охота.

Старый, как заправский ковбой, лихо закинул кошку наверх, где она благополучно уцепилась между двумя выступами.

— Лезь, я подстрахую, — кивнул он на верёвку, убедившись, что та надёжно закреплена.

— Лучше ты первый, а я посмотрю, — с сомнением в голосе предложил напарник.

— Как хочешь, — он подпрыгнул и медленно, но уверенно, стал взбираться. Мелкие камешки посыпались к ногам Сергея. Через минуту сверху послышалось:

— Давай, я страхую!

Серый подёргал верёвку и, уперевшись ногами в скалу, стал неуклюже взбираться. Перчатки скользили по нейлону, но без них, руки порезало бы — враз. Промучившись минут пять, он почувствовал как его бесцеремонно схватили за шиворот и рывком забросили на выступ.