Кровавый след бога майя

— Оставь, я сам взгляну, — кивнул Мирошкин. — Что еще есть, орлы? Напоминаю: пошли вторые сутки из трех, которые полковник выделил на раскрытие дела.

— Так это же он так, несерьезно, — успокоил шефа Илья. — Но зацепка есть.

Капитан оживился.

— Честно, я пока не знаю, как это может помочь. Но у покойного Владислава Барановского имеется сын.

— Сын?

— Ага. Котлов Николай Владиславович, пять лет. Сын той самой аспирантки, помните?

— Ну-ка, ну-ка. И что же аспирантка с сыном?

— В трауре, оплакивают отца и возлюбленного. Может, она, конечно, хорошая актриса, но мне показалось, что она действительно его любила. Говорит, он ее тоже любил, но жениться и заводить детей категорически отказывался. Боялся, дескать, семейного проклятия. Когда узнал о беременности — настаивал на аборте. После этого Котлова с ним порвала, вернулась к родителям и родила сына. Барановский узнал о нем не сразу, кто-то из знакомых сказал. Он встретился с Котловой, рыдал, говорил, что боится за нее и за сына и что им лучше держаться от него подальше. Он регулярно помогал ей деньгами, но личных встреч избегал. Сына никогда не видел. Котлова утверждает, что он действительно был чем-то напуган. За время их недолгого романа она ни разу не была у него дома. Он говорил, что это опасно.

— Любопытно. А кого конкретно он боялся? Это как-то связано с коллекцией?

— Насчет коллекции не скажу. Он все время вспоминал смерть отца и деда, говорил, что их семья проклята, а он несет это бремя и не имеет права его перекладывать на чьи-то плечи. Я так думаю, товарищ капитан, что он пережил в детстве стресс, связанный со смертью отца, и у него в голове перемкнуло. Когда убили Юрия Барановского, Владиславу было шесть лет.

— Ты не узнавал, он в психдиспансере на учете не состоял? — Капитану версия со стрессом, кажется, пришлась по душе.

— Ага, навел справки, — кивнул Илья, — но ничего такого не было. Правда, в Доме творчества все утверждают, что Владислав с детства был замкнутым ребенком.

— Да, это я уже сто раз слышал. Ладно. Еще что?

— Я выяснил, кто навещал Агнессу Барановскую, — перехватил инициативу Никита. — Некто Решетников Дмитрий Игоревич, тридцать пять лет. Бывший сотрудник строительной компании, сейчас без работы. Женат, дочери шесть лет. Состоит любовником Агнессы Барановской.

— Тридцать пять? А дамочке сколько? Она же ему в матери годится, — прищурился Мирошкин.

— И еще, — Никита торжествующе обвел глазами коллег, — у Решетникова ипотека, одну выплату он уже просрочил. Если ситуация не изменится в ближайшее время, он потеряет квартиру.

— Так. А как давно он знаком с Барановской?

— По моим сведениям, около трех месяцев. Барановская — дама скрытная, о личной жизни не рассказывает. Но коллеги не могли не заметить, как она переменилась. Не говоря уже о том, что воздыхатель частенько встречает ее после работы, а такое от глаз консерваторских сплетниц не скроешь. Короче, они познакомились до гибели Владислава Барановского.

— Так, друзья, сами по себе ваши сведения интересны, только пока не ясно, как их связать с убийством. Так что ноги в руки и работайте дальше. Кстати, сегодня хоронят Барановского. Илья, смотайся, понаблюдай на расстоянии.

— Есть.

— Никита, за тобой линия с любовником Агнессы. А я займусь вот этим. — Мирошкин положил ладонь на потрепанную папку со старым делом.

Это было то, что капитан любил в работе больше всего. Докапываться до сути, угадывать изнанку событий, находить ракурс, позволяющий увидеть преступников и жертв не такими, какими они представлялись на первый взгляд. Материалы дела сорокалетней давности он читал как захватывающий роман. Перелистывал протоколы допросов, сопоставлял заключения экспертов, рассматривал поблекшие фотографии. Солнце закончило сегодняшнее путешествие по кабинету, и во владениях капитана Мирошкина наконец воцарилась долгожданная прохлада. А он все читал, неспешно перекладывая страницы.

От чтения его отвлек звонок.

— Слушаю. — Лицо его вытянулось от удивления. — Я на месте, вы можете приехать прямо сейчас.

Капитан Мирошкин с интересом наблюдал за холеным господином, который счел необходимым пожертвовать вечерним отдыхом и явиться в следственный комитет.

Господин пытался вести себя непринужденно, но это выходило плохо.

— Поймите меня правильно, Игорь Сергеевич, — Кони от волнения вертел в руках дорогую оправу, — я бы, безусловно, пришел к вам раньше, но подобная мысль просто не приходила в голову. Признаюсь откровенно, на нее меня натолкнула Мария Леонидовна. Но едва появилось это подозрение, как я тут же поспешил к вам.

— Прошу письменно изложить все, что вам известно. — Капитан протянул руку к стопке бумаги.

— Конечно-конечно, я все подготовил. — Кони достал из портфеля папку и вынул из нее несколько печатных листов. — Здесь все подробнейшим образом изложено: имена, даты, содержание переговоров.

Мирошкин с удовольствием крякнул: что значит иметь дело с профессионалом. Даже времени почти не отнял.

— Благодарю, Федор Григорьевич, было приятно познакомиться. В случае необходимости мы с вами свяжемся.

Кони раскланялся и покинул кабинет.