Кровавый след. Зарождение и становление украинского национализма

Упомянутый генерал В. Сальский был одним из адресатов, которому полковник Е. Коновалец написал письмо в 1927 году с предложением о сотрудничестве в организации воинских подразделений сечевых стрельцов по борьбе с большевиками в Польше. В некоторой степени это был «нервный срыв» с попыткой ухватиться за «соломинку» в условиях политической депрессии, лишения финансирования со стороны абвера и игнорирования со стороны бывших кураторов из генерального штаба Германии. Полковник переживал очередной «приступ» атаманского забвения и амбициозной хандры. Наряду с УВО он возглавлял Союз взаимопомощи украинских офицеров в Германии (г. Берлин, Шенеберг, Гауптштрассе, 11), который был учреждён группой национально настроенных бывших петлюровских и гетманских офицеров в 1921 г. Первоначально во главе союза стоял И. Зеленевский. Но после личной компрометации (афёры с деньгами союза, пьянство и т. д.) был заменён Е. Коновальцем, который взял себе в заместители полковника Новохатского и Сидора Чучмана. Общие цели союза декларировались как объединение бывших украинских офицеров, желающих бороться за восстановление национальной, независимой, объединённой Украины, оказание взаимопомощи и юридических консультаций членами союза. В него входило около 40 человек, в том числе будущие активные участники ОУН Н. Кожевников, Федак, Гнатевич, Яри. Кроме официальной цели, союз проводил подпольную работу по борьбе с большевистскими агентами в среде украинской эмиграции в Германии. Но по причине стеснённости в средствах – не совсем результативно[281].

Что касается УВО. Дела УВО в Галиции шли как нельзя плохо. Возглавивший комендатуру в Крае Ю. Головинский излишне увлёкся «эксами», чем скомпрометировал саму деятельность и предназначение УВО как национально-освободительной структуры. Очередные нападения на почты и банки, убийства неугодных оппонентов не прибавляли славы и уважения организации, а как всегда компрометировали её среди обывателя, ужесточали её преследование со стороны полиции и подрезали «политические нити» налаживания контактов с УНДО и местными властями. Однако что-либо изменить в этом раскрученном ещё в 1922 году «кровавом катке» было весьма сложно. Инерция безыдейности, немотивированной жестокости и политической безграмотности продолжала «пожирать» своих «детей». Привнести что-либо иное и привлекательное УВО было не в состоянии, так как парадигма её существования иного не предусматривала. И даже если Е. Коновалец и понимал насущность назревших перемен и реформ в структуре, объяснить это своим адептам, боевикам-террористам он не мог – его бы не поняли. И всё это на фоне открытой кампании по подготовке к вооружённой агрессии на Украину. Полковник явно чувствовал себя изгоем на этом «празднике экзальтированной мобилизации» всех и вся. Не меньшим раздражителем уязвлённого самолюбия и тщеславия явилось письмо тестя С. Федака-старшего со Львова от 12 февраля 1927 г., которое перехватило ГПУ Украины:

«Дорогой Геня… Дома у нас всё по-старому. Жизнь идёт спокойным, нормальным путём. Зато гораздо интересней события, характеризующие нашу политическую жизнь, как здесь в Галиции, так и на Волыни, и в центре Польши в Варшаве. Начну с Варшавы. Там жизнь кипит. Польша лихорадочно вооружается, готовясь весною к войне. Пилсудский не обращает внимания на атаки левого лагеря. Теперь каждый знает, что он сделает всё, что захочет, не считаясь с нашей оппозицией. Так, и к украинскому вопросу он подходит с реальной стороны, считая, что растущий изо дня в день кризис у большевиков и возможность международных осложнений в связи с конфликтом Англии с Китаем и, следовательно, с Советами, предоставляют удобный случай к свержению большевиков на Украине. При этом должен заметить, что между Варшавой и Лондоном существует полное соглашение относительно Украины. Англия соглашается на самостоятельность украинского государства и стремление Польши в этом направлении будет поддерживать. Немаловажен и тот факт, что Англия в значительной степени финансирует УНР.

Таким образом, понятно, что лозунг освобождения Украины находит отклик в Галицком обществе, тем более что польское правительство хотя и медленно, но зато реально начинает удовлетворять наши требования. К примеру, хотя бы вопрос с перенесением Подебрадской академии на Волынь: теперь это дело уже окончательно разрешено. Впрочем, основное внимание наших и польских деятелей обращено прежде всего на то, чтобы все силы направить к окончательной расправе с большевиками. Это дело требует от нас концентрации в этом направлении всей нашей энергии, тем более что в скором времени предполагается приступить к организации военных частей. Сколько трудов на это понадобится, ты, как военный, скорее поймёшь…»[282].