Кровавый след. Зарождение и становление украинского национализма

Ориентация на русские монархические круг эмиграции была неслучайна. Гетман позиционировал себя как монархиста и сторонника восстановления Российской империи. Поэтому его притязания на украинскую булаву и отделение от СССР вызывали закономерное недопонимание такой двойственной позиции со стороны Дома Романовых. По утверждению П. Скоропадского, вопрос о расчленении России в свете возможного начала вооружённой агрессии против большевиков не ставился. Украина должна была отделиться от Совдепии для концентрации на её территории антибольшевистских сил под управлением гетмана и стать неким плацдармом, исходным рубежом для начала активной борьбы с Советами. По этой причине для него актуальной оставалась позиция монархических кругов эмиграции о невмешательстве и противодействию его планам в возвращении на Украину. Кроме того, он вынашивал намерения, заключив с ней некий договор, использовать её в борьбе с левыми украинскими элементами (подразумевалось правительство УНР А. Левицкого), оспорить его верховенство над Украиной. После освобождения страны от большевиков П. Скоропадский планировал вновь вернуться в лоно Российской империи.

Понимания, что в борьбе за украинскую булаву на тот момент главным оппонентом выступают «петлюровцы», гетманцы развернули против них политическое наступление с использованием в том числе возможности немцев, собственно, это они и помогли П. Скоропадскому проторить дорогу в Туманный Альбион. При этом гетманцы учитывали, что отношения Лондона с Советами обостряются и что ликвидация власти большевиком – вопрос недалёкого будущего. А узнав, что Британия серьёзно изучает вопрос возрождения УНР, они решили приложить все усилия для привлечения к себе симпатий англичан. Участие Германии в налаживании этих отношений объяснялось стремлением не допустить упрочение союза УНР и Польши как угрозу своей восточной политике и прежде всего в отношении Украины, где гетманцы наряду с «петлюровцами» проводили определённую подпольную работу. И так же, как А. Левицкий, П. Скоропадский имел своё фиктивное правительство на случай возвращения в Киев.

Проводимые П. Скоропадским мероприятия по подготовке к «походу» достигли своего пика к ноябрю, когда он издал Приказ Гетманской канцелярии № 84/5 от 22.11.1927 г. «Командному составу гетманской военной организации в Чехословакии». В нём, в частности, говорилось: «По поручению его светлости г-на Гетманская Военная канцелярия извещает все гетманские военные организации, что теперешняя международная ситуация свидетельствует о приближении дней освобождения Украины. Государства Европы готовятся к новому бою против большевистской Москвы, и в недалёком времени Восточная Европа станет плацдармом последней борьбы цивилизации и культуры побеждённых красным террором народов против большевистской диктатуры, в этой борьбе примем участие и мы.

Для украинского народа приближается новая эра борьбы за украинскую независимую Державу. Пользуясь всеми средствами борьбы и используя выгодную международную ситуацию, украинский народ может уничтожить большевистскую власть на украинской земле и возродить Украинское государство. В борьбе с коммунизмом на нашей стороне будет весь культурный мир. Поможет также реальная сила могущественных государств мира.

…По приказу его светлости г-на гетмана Военная канцелярия поручает командному составу гетманских военных организаций в ЧСР заготовить регистрационные списки офицеров и рядовых…»[278].

В контексте подготовки нападения Запада на СССР, с целью эскалации напряжённости и создания «Casus belli», необходимо рассматривать и совершённое 7 июня 1927 года в Варшаве убийство советского посла Войкова. Нельзя не отметить провокационный характер данного преступления по аналогии с убийством германского посла Мирбаха в Москве 6 июля 1918 года сотрудниками ЧК Блюмкиным и Андреевым, чтобы спровоцировать очередной этап войны между государствами после подписания Брестского мира тремя месяцами ранее. Несмотря на запущенную вскоре версию о причастности к трагедии партии левых эсеров, в этом деле явно просматривался «почерк» британской разведки.

Однако расчёты на канализацию и перерастание инцидента с Войковым в вооружённый конфликт с большевиками себя не оправдали. Больше того, сам факт неслыханного в межгосударственных отношениях преступления в какой-то мере отрезвляюще подействовал на Ю. Пилсудского и его окружение, которые задумались о цене предстоящей агрессии, негативных последствиях и восприятии её международным сообществом. В целом агрессивное настроение польского правительства по отношению к СССР пошло на убыль. Оно осознало, что стало заложником коварного «Британского Альбиона», которое выступило инициатором этого преступления. В связи с убийством Войкова и занятостью польских властей решением этого инцидента наступило некоторое охлаждение во взаимоотношениях польского правительства с «петлюровцами».