Кровавый Тони (СИ)

— Не бойся, не проснётся. По крайней мере сейчас. Ты, кстати, стал популярным я по гляжу, — затушил он бычок.

— Люди любят слушать всякое дерьмо, ненавижу людей…

— Говоришь, как злое существо.

— В мире где живут по законам, сильные получают всё… Как же я ненавижу эти законы, черти их дери! Почему так, Шон!?

— Потому что сильные так решили, и никто им не указ… Хочешь это изменить? У тебя не выйдет, ты стал главным злом этого мира. Весь этот мир ненавидит тебя.

— Потому что я не от мира сего… Я тот, кто идёт против мира и ему это не нравится… Но я пошёл по пути куда более лёгкому. Знаешь, а ведь если бы умел мог распространять любовь всюду, и миру бы не понравилось и это. Никому не нравится, когда твои законы нарушают… А один человек подарил нам всем однажды любовь, он родился человеком, и воскрес Сыном Богом.

— Что за человек?

— Он был не от мира сего, он никогда не шёл по пути силы, всё что было можно он доказывал словами. Он был и есть абсолютное добро, он учил людей любви, называл себя сыном Бога, я имею ввиду настоящего Бога творца что создал абсолютно всё. В конечном итоге его распяли те, кто знают лишь правила силы, те кому чужда любовь, лишь слепые правила… Мир не приемлет любви, но и чрезмерной силы тоже. Именно поэтому я и ненавижу людей, Шон. Всё это поганое естество жадности, похоти, высокомерия и лицемерия. Мне просто хочется истребить их всех, оставив лишь самых чистых из детей, написать им правила любви, где не было бы зависти… В общем не нравятся мне законы силы. И ненавижу тех, кто почитает силу.

— Надеюсь, что ты шутишь… Мир построенный на крови, долго не удержится.

Глава 33

Мы с Шоном отдохнули немного. Поискали дичь, но не нашли, в итоге голодные. Ми двинулись к богу Снов. То и дело приходилось отбиваться от насекомых, которые так и норовили осушить нас досуха. Всё, мать его, время нужно было смотреть под ноги дабы вновь не нарваться на злые деревья. Дорога помимо того, что была вся кишащая тварями, что хотят нас оприходовать… Так ещё и встретились с пятью падальщиками, мать вашу! Чёрные, смесь человека и собаки в самых мерзких проявлениях. Зубы они не то что бы острые… Они… Похожие на уголь, глаза это две белые впадины. Руки, на удивление человеческие, лишь ноги собачие. Эти твари что-то между собой делили, они были сосредоточены лишь на вырывании своей добычи, не они не ели плоть. Они питались светом, что исходил из жертвы, они жадно всасывали его из воздуха. Наблюдая всю эту славную семейную трапезу, мы с Шоном прятались в кустах и очень тихо дышали, мы старались вообще не издавать звуков. Один из падальщиков стал заметно светлее собратьев, другой стал ещё светлее предыдущего. За что поплатился и был разорван завистниками, теперь и он потерял свет. И так повторялось из раза в раз, пока не остался один. Он был белым… Твою мать плевать нахрен! Это хорошо, что он белый, но он стал более человекоподобным! Зубы остались, но ноги и чернота с частичками шерсти опали. Даже глаза стали серыми, правда пустыми… О, нет, глядите-ка, у него глаза хамелеоны, вот сейчас изменились на карий. Он тяжело дышал, голый, весь в ранах, но живой. Человек упал на колени без сил. Я имел смелость выйти к нему. На что тварь никак не среагировала, будто он меня и вовсе не увидел.

— Кхм! — показательно кашлянул я, чтобы привлечь к себе внимание. Но тот лишь начал панически оглядываться, в упор не замечая меня, его взор остановился на Шоне. Который всё это время наблюдал из-за кустов.

— Ссвеееет… — то, что тварь нарвётся на Шона, это было понятно. Но меня пугал факт того что тварь меня не видела… Почему? С одной стороны, хорошо, но с другой… Что за свет? И во мне, его что нет? Неприятно такое осознавать…

В неравной битве между Шоном и падальщиком, теснил тварь Шон. Постоянно вбивая кулаки в морду, которая так и норовила откусить хотя бы что-то, попутно с ударами, я испытывал настоящий ужас. Вам бывает настолько страшно что начинаются галлюцинации? Ну так вот, вокруг него пространство то и дело глючило, и становилось жёлтым. Похожее на осень я бы сказал, по окончанию поединка в котором Шон вышел победителем. Ужас прекратился, тем не менее сердце продолжало выбивать похоронный марш, руки тряслись, а глаза как их не закрывай, но чудовища которых я видел навсегда остались в моей памяти. Зубы сами собой стучали, а на лице выступала влага. От такого ужаса что я испытал мне в голову пришла лишь одна мысль, сесть на землю и попытаться рвать на себе волосы… Но мысль исчезла, я услышал голос. Голос в голове, та кто поприветствовала меня по прибытию в эти места. Та что называет себя Тьмой.

— Не время для страхов Антонио… — донёсся до моих ушей нежный шёпот. — Люди видят то, что хотят видеть, попробуй увидеть что-то кроме тьмы… — а дальше голос исчез, оставив за собой отголоски мелодичного девичьего смеха в моей голове.