Кровавый триптих

- Сам слушай, толстун. Ты сегодня пристрелил одного парня. Убил.

- Не вам об этом говорить!

Я вдруг сорвался на пронзительный фальцет.

- Не мне? Да я же там был! Помнишь?

- Не вам говорить об убийстве, мистер. Об этом пускай скажет судья и присяжные. А мне положен адвокат.

- Послушай, умник! Ты мне лекцию о правосудии не читай! Мне нужна информация. Не воображай себя шибко умным, толстун. Ты стреляешь в стену только для того, чтобы мы поняли, что у тебя в руке пушка, и тут же просишь не шуметь. Но вот что постарайся понять. Хорошенько постарайся. Или я получу от тебя информацию, или ты получишь... свинцовую плюху. Такое бывает с теми, кто оказывает сопротивление при аресте.

- Ты легавый?

- Частный. На ладно. Монетка в автомате. Где же музыка?

- Я работаю на Джо Эйприла.

- Давно?

- Пару месяцев.

- Ты из Калифорнии?

- Нет.

- Откуда?

- Детройтский я.

- Чем занимается Эйприл?

- Не знаю.

Я засомневался, что он не врет, но не стал настаивать.

- Где его логово?

- Чего?

- Пасется где он?

- Гараж "Армандо".

- Это где?

- Угол Тридцать первой и Девятой.

- Ладно. Где твой ствол?

Он мотнул головой на раскрытую дверь.

- В спальне.

- Двигай!

Я вошел с ним в вонючую комнатенку. Его кобура болталась на металлической стойке древней кровати. Я вытащил револьвер и, выведя коротышку обратно в кухню-гостиную, приказал ему сесть.

Он сел. Роуз по-прежнему находилась в горизонтальном положении на полу.

- Настоящее имя? - спросил я у него.

С достоинством:

- Родерик Даллас!

Я подошел к холодильнику и во вторай раз за сегодняшний вечер позвонил в полицию, но на сей раз вызвал лично детектива-лейтенанта Луиса Паркера.

Когда под окнами завыли полицейские сирены, Роуз Джонас все ещё полеживала на полу без движения.

Я сыграл заключительный акт вместе с Паркером. Нам пришлось долго уламывать кое-кого, но в конце концов уломали. Затея была лихая, но ведь они и сами были лихие, эти крутые ребята из Калифорнии, которые обожали звонить почем зря. Надо было пробиться в самое их лежбище и брать всех скопом - накрыть всю их малину молниеносно и без шума. Должно было сработать. У нас могла получиться не просто облава, а лучше, чем облава, но для начала нам пришлось выдержать натиск стряпчих, слетевшихся со всех сторон с воплями о нарушении каких-то там поправок к Конституции. Я этих умников впервые видел, да и они меня, кажется, тоже. Вот их-то и понадобилось уламывать, но Паркер-то был полицейским до мозга костей и ему хватило ума понять, что именно так - одним наскоком быстро и без шума - мы сможем накрыть всю их малину.

Такси домчало меня до гаража "Армандо" за четверть часа. Гараж представлял собой мрачное и на вид неприступное здание с задраенными окнами и спущенной металлической дверью на замке. Я нажал на кнопку звонка и услышал внутри шум и лязг. Открылось малюсенькое окошко и меня спросили, чего мне надо.

- Эйприл, - коротко ответил я.

- Ты от кого?

- От Тихони.

Окошко захлопнулось. Наступила тишина.Потом что-то заурчало и металлическая дверь, дернувшись, отъехала вверх - на достаточную высоту, чтобы я смог войти. Я вошел. Металлическая дверь со скрежетом опустилась. Сторож сказал:

- В офисе.

В длинном гараже стояло не больше пяти машин - новеньких, полированных. Мой провожатый открыл дверь офиса и я вошел. Здесь света было побольше. Теперь я рассмотрел провожатого - он оказался длинным худым парнем со смуглым рябым лицом. На нем был пиджак с подкладными плечами и светлосерая узкополая шляпа. Сидящий за письменным столом выглядел совсем по-другому. Открытое улыбающееся лицо, светлые волосы, ослепительно-белая рубашка с французскими манжетами и с монограммой Д.Э. на нагрудном кармашке - в общем, джентльмен с журнальной обложки .

- Джо Эйприл? - уточнил я.

- А тебе на что?

- Я из Детройта. Вчера приехал. Повидался со старым корешом Родериком Далласом, которого все кличут Тихоней. Он посоветовал к тебе ткнуться.

- Зачем?

- Работенка нужна.

- Постой. А откуда тебе известно, где Тихоня залег?

- Да я Тихоню знаю с тех пор, как он под стол пешком ходил. Мы с ним частенько беседовали - можно сказать душу изливали - посредством междугородной телефонной связи.

- Ишь ты какие словеса плетешь.

- Сие есть предмет моей гордости, сэр.

- И ты, значит, вел с ним междугородние телефонные разговоры аж из Детройта?

- Это я могу себе позволить. Да и Тихоня рассказывал, что он здесь не нуждается.

- Ладно. Так чего ты хоешь?

- Очень немного. В Детройте я что-то слегка переработал и вот приехал в Нью-Йорк на краткий заслуженный отдых. Первым делом я решил навестить своего старинного кореша Тихоню, а он мне говорит, что залег на дно пока, так как он замочил какого-то чмыша сегодня. Он говорит, может, я тебе на что сгожусь. Я, признаться, обожаю собирать зелененькие хрустящие бумажечки с портретиками наших славных государственных деятелей. Вот я и пришел.

Он меня пристально оглядел.

- Баранку вертеть умееешь?

- Шутишь! Я вертел баранкой, когда Тихоня ещё вертел мамкиной сиськой.

- Помолчи-ка, приятель. Как тебя зовут?

- Скотти. Скотти Сондерс.

- Помолчи, Скотти. - Он потянулся к телефону, набрал номер , подождал и произнес: