Кровавый венец. Книга Первая. Проклятие (СИ)

Вскоре показалась главная крепость столицы Стародубска, и княжеский поезд въехал в центральные ворота. Было уже к вечеру, садилось солнце, набежали тучки. Парило. Все живое ждало грозы, грозы конца лета. И она грянула. Молнии сверкали и били в землю, громы трясли небо и, казалось, что природа недовольна таким положением дела и бушует, требуя справедливости. Дождь лил, как из ведра, топив улицы города и крепости города. Все попрятались и даже животных уводили из-под ливня, так как вода, стремительно катившаяся по улицам, сбивала с ног, закручиваясь в водовороты. Но вскоре буйство прекратилось и затихло.

Разобравшись с делами, воевода Опраксин был отпущен князем к себе домой. Терем его был погружен в тишину, хотя из-за тына все еще слышались крики служивых, холопов и стражей со стороны княжеских хоромов — там еще разбирались обозы, сносились в клети покупки и подарки, убирались в комнаты привезенные сундуки княжны Гориславы, будущей супруги Владимира.

— Тоже Славка! — С горечью вздыхал князь, но она просила называть ее Гориславою, так как имя Славка резало той слух, и она презрительно фыркала на его слова.

— И што не так? — Хмурился Владимир. — Чем тобе не нравится-то имя?

— И не имя ето, а прозвище! — Кривилась молодая девка, перекидывая тощую косу за спину. — Не смей меня таким называть, я тобе не холопка какая-то, а княжная дочь!

— А чем же смерды тобе не угодили? Али не христиане они такоже? — Усмехался он грустно.

— При чем тута смерды? — Всплескивала та в ладоши. — Меня именем нарекли красивым, а ты кличешь окороченным. Да к тому жа и мне не нравившимся. То ли дело Горислава! Ето значить «гореть славой во веки веков!»

Она поднималась во весь свой рост и гордо задирала нос. Владимир смотрел на нее и вспоминал свою Славку, ее зеленые озорные глаза, тонкую талию и мягкие губы. И, конечно, сравнение было не в пользу черноглазой, черноволосой худой и плоской девушки, что так гордо стояла перед ним. Ее мелкие черты лица, бледная кожа и тонкая кость говорили о постоянном сидении в горнице, за женскими делами: шитьем, вязанием, вышивкой. Это тебе не лихая девчонка, что лазила по деревьям, дралась на кулаках, скакала на коне, размахивая саблей или стреляя из лука.

— Стерпится — слюбится! — Шептала ему мамка будущей супруги, когда замечала скорбные и смущенные взгляды молодого князя на ее подопечную.

Она знала, что князь потерял любимую девушку и теперь в большом горе по ней. Мамка не одобряла действий князей, так как понимала, что и не стерпится и не слюбится.

— Так-то теперя говорят, ан усе получается не так, — кивала она горестно. — Ужо будет либо плохо, либо и вовсе очень плохо. Не сладится у них, сердцем чую.

Так тому и случись. По истечении десяти дней к Владимиру пожаловали гости — посланцы самого хана Узбека с приказом явиться и по возможности скоро, пред очи хана.

Владимир был озадачен и взбешен.

— Што еще надобно хану? — Спрашивал он у своих советчиков, после такой вести. — Кто мне скажет? Можа хочет вовсе обезглавить княжество и извести мой род? Што делать?

Советчики качали головами и переглядывались. Они сами не понимали действий хана и боялись. Но в то же время уже думали о том, кто будет следующим после Владимира.

— У старшего уже была жена и дочь, у самого князя, кроме Дмитрия и Владимира никого из мУжеского пола, так кто же сядет на престол? — Ломали они головы.

Старая княгиня, которая после смерти мужа и сына была полусумасшедшей и жила в монастыре под присмотром тамошней игуменьи, не могла принять власть, а молодая супруга убитого брата не способна управлять, так как не приучена к таким делам.

— Если тока совет из сподвижников. — Шептался ближний круг князя, но как, они еще не знали, хотя могли войти всем уделом к двоюродному брату старого князя в земли Владимирского княжества и под его руку.

— Ето, конечно, не Бог весть што, но всеж лучше, чем безвластие. Всежа свой и рядом. Не пропадем! — Успокаивались они, прислушиваясь и присматривались к действиям Владимира.

Тот, приняв самостоятельное решение отправляться к хану, собирался в путь. С ним готовился идти и воевода Опраксин.

— Ты-то зачем? — Удивлялся Владимир. — Ты должОн здеся остаться, приглядеть ежели што. Кому я еще могу доверять, как не тебе, — увещевал он хмурого воеводу.

Тот качал головой.

— Нет, еду. Можа што и узнаю про дочку. А вдруг…

Владимир смотрел на него и вздыхал. Он сам хотел разузнать о ней и это, пожалуй, был еще один момент его желания ехать в Орду. Хотя понимал, что надежда и его и отца минимальна, но все же тренькала какая-то струнка в груди, верилось, что не могла Славка так просто умереть, могла же оставить хоть что-то и это давало и силы и упование на удачу.

Простившись с удивленной невестой и отписав ее отцу на положение дел, Владимир с воеводой и посольством ордынцев направил свой обоз к хану в Золотую Орду.

Что-то его ждало там, не знал ни он, ни сами посольские.

Глава 7

— Славка, Славка, — толкала девушку в плечо девичья рука, — вставай! Ужо за нами приехали! Смотри жа!