Кровавый закон (СИ)

Ведь все это настоящее. Реальность, что ее окружала, была убийственной.

— Я обещала ему, что не отпущу его… — тихо выдавила Олиф. Настолько тихо, что мужчина с трудом ее расслышал.

— А еще ты обещала вернуться домой.

— Я не могу.

— Без него?

— Да.

— Олиф, — серьезно сказал Лекс. — Тебе придется с этим жить.

— Как? — всхлипнула девушка.

— Как всегда. Просто вставать с утра и улыбаться. Даже если не хочется — вставать и улыбаться. Кнут хотел бы, чтобы ты так жила. С улыбкой, понимаешь?

— Он мертв, — бесцветным голосом ответила девушка, — как я могу улыбаться?

— Так же, как и я. Как мы все. Все Изгнанники, что попали сюда.

Олиф уставилась невидящим взглядом куда-то в пустоту.

— Убийца — я, а умер он. За меня. И ты предлагаешь мне улыбаться?

— Я предлагаю тебе сохранить ту жизнь, за которую он отдал свою.

Эти слова, словно хлесткая пощечина, отрезвили девушку. Она вздрогнула, как от удара. Кнут пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти ее — Олиф. Змей специально выбирал такое место, которое она запомнит. Он знал, что для нее это значит слишком много. И еще он знал, что уже не сможет увидеть, как она выберется. Но хотел этого: хотел, чтобы она смогла вдохнуть чистый воздух, не пропитанный маленькими песчинками. Он спас ее, чтобы она выбралась.

— Уведи меня отсюда, — жалостливо попросила девушка, чувствуя, как сердце разрывает от боли. Она почувствовала себя предателем, хотя и осознавала, что Кнут пожертвовал собой, что спасти одну никчемную человеческую жизнь.

Девушка сжала кулаки и почувствовала, как кожи коснулось несколько опавших чешуйчатых лепестков. Она схватила несколько себе в ладошку и подняла отчаянный взгляд на мужчину. Тому и самому пришлось не сладко, а тут еще и беспомощная девчонка. Но Лекс не выглядел злым, наоборот, на его лице появилась горькая усмешка.

— Сама идти не сможешь?

Олиф покрутила головой. Лекс вздохнул и присел рядом.

— Давай руки.

Он потянул Олиф на себя, и, подставив под ее тело свою спину, заставил девушку прижаться к себе. А затем вместе с ней поднялся на ноги. Олиф ахнула.

— С ума сошел?!

— Пошли, плебейка, — лишь усмехнулся в ответ тот.

— Ты же не дойдешь! Отпусти меня!

— Какая же ты несговорчивая, — поморщился Лекс.

— Я не хочу убить еще и тебя! — в отчаянии крикнула Олиф.

— Не волнуйся, не убьешь.

Сидеть у мужчины на спине было очень странно и непривычно. Он перехватил руками ее ноги, и если бы она не держалась за его плечи, то просто напросто перевернулась бы вниз головой. Лекс на последующие возражения не реагировал. Олиф чувствовала, как тяжело ему было идти, но сделать ничего не могла. Он упрямо делал небольшие шажки навстречу Песчаной Завесе.

Девушка знала, что никакие возражения не помогут. К тому же, она не сможет сделать это сама — не сможет дойти до Завесы, и выбраться наружу, чтобы не потратить время, которое подарил ей Кнут, зря. Без Лекса ей не справиться.

Олиф сильнее прижалась к телу мужчины, обхватила руками его шею, и положила голову ему на плечо.

Они двигались медленно, и каждый шаг, казалось, отдавался в сознании глухим ударом. Олиф смотрела на тянущуюся по всему периметру Завесу и вспоминала о словах Кнута. Змей хотел, чтобы она запомнила этот момент. Чтобы почувствовала себя счастливой. Она слишком привязалась к нему, и ненавидела себя за это. Ее ведь предупреждали, чем это может грозить, но она не послушала. И теперь, один за другим, умирали близкие ей люди. И звери тоже.

А Лекс шел вперед, и оставались какие-то считанные шаги до рубежа. До того момента, когда все кончится — когда жалость перестанет быть слабостью.

— Ринслер идет с нами? — чуть повернув голову, спросила девушка прямо в ухо мужчине.

— Он… да. Только другой дорогой.

Олиф не ответила. Она посмотрела на небо. На пески. На барханы. Перевела взгляд на Песчаную Завесу. А затем, неожиданно для самой себя, попыталась улыбнуться. Лицо исказила жалкая гримаса. Один уголок рта поднялся, другой — нет. Олиф почувствовала стыд. Однако спустя пару мгновений снова повторила попытку. Губы не желали раздвигаться. Выдавали лишь подобие улыбки, но Олиф и этого было достаточно. Глаза не улыбались, но на щеках появились ямочки. Она только надеялась, что Кнут видит это. Она надеялась, что он не осуждает ее.

Неожиданно Лекс остановился.

Олиф подняла голову и посмотрела на прозрачную стену, которая была буквально в локте от лица мужчины, и в двух — от ее. Один шаг и все кончится. Один шаг.

— Слезешь? — спросил Лекс.

Олиф кивнула и почувствовала, как мужчина отпустил руки. Девушка аккуратно встала на землю. Обернулась, словно запоминая пустыню. А затем взяла Лекса за руку и серьезно сказала:

— Пошли.

Они сделали этот шаг вместе. Вместе почувствовали, как каждую клеточку тела коснулся холодный воздух, как пробил с ног до головы озноб. Они вместе поняли, что задыхаются от переизбытка кислорода. Вместе не удержались на ногах, и, задыхаясь, упали на колени.

А под ногами у них была твердая земля и она больше не рассыпалась. Она была холодная, как камень, и одновременно жесткая, как лед.