Кровная добыча

В городе о налетах говорили повсюду: во дворах домов, в скверах на лавочках, в очередях. Викентий Павлович сам, проходя через Университетский сад, присоединился к группе таких завсегдатаев-болтунов. Они были не одиноки – дальше по аллее виднелось еще две компании по десять-пятнадцать человек, громко говорящих, размахивающих руками. Традиция эта сложилась давно: собираться здесь, в самом центре города, обсуждать и местные события, и большую политику, и театральные новинки… Даже бунты и перевороты последних лет не разогнали любителей диспутов. Там, куда неприметно затесался Петрусенко, говорили и по-русски, и по-украински, с харьковским, конечно, диалектом, мужчины в основном были одеты в сюртуки, но и вышиванки тоже мелькали. Присутствовали и две дамы, причем говорили горячее всех. Одна как раз и провозглашала убежденно:

– Это все штучки наших революционеров! Уже, казалось, и так могут отбирать, по собственным законам. Так нет – им экспроприацию подавай, чтоб пострелять, бомбы побросать! В своем репертуаре.

– Вы, Вера Петровна, тоже в своем репертуаре, – осадил ее мужчина, тоже явный завсегдатай. – Все вам происки новых властей мерещатся. А бандитов что, уже и нет?

– Одно время взялись за них, вроде поспокойнее стало, – поддержал его старичок. – А теперь снова на улицу вечером не выйдешь. Слышали, из тюрьмы целая банда сбежала! Вот они и грабят.

– Погромы идуть! – категорично заявил еще один собеседник, пожилой усатый мужчина в рубашке с вышитым украинским орнаментом. – Самых жидив курочать, хиба не чули?

– Да уж конечно, господин Шкуряк, меховщик, чистокровный хохол!

– Мы украинци, – сердито поправил его усатый.

– Так вы тоже говорите «евреи»!

– Та нехай явреи, все одно – погромы идуть…

Викентий Павлович незаметно вышел из толпы, направился в управу, так он мысленно, по привычке, называл место, где теперь работал. Шел и думал: «Утро, а они уже собрались, обсуждают… Столько дел кругом… И о побеге из тюрьмы всем уже известно…» В самом начале августа из тюрьмы был совершен массовый побег – сразу 18 человек, причем семеро – особо опасные, сидевшие за разбой и убийства. Что ж, известие это не слишком удивило Петрусенко. Хотя после его личного визита в тюрьму и доклада Кину там попытались как-то положение исправить, но… Впрочем, если в стране беспорядок и двоевластие, то и в городе то же самое. А криминалу в такой мутной воде вольготно. Все связано…

Слухи о бандитских набегах множились и становились все страшнее. Наверное, потому председатель милицейской комиссии Кин сразу согласился с планом Петрусенко, выделил сотрудников для засад – их запланировали в четырех местах, у тех ювелиров, которые признались в выплате дани «милиции».

– Вы слышали, как это называют? Уже не «налет» или «бандитское нападение», а «погромы», – сказал Кин Викентию Павловичу. – И отовсюду только и слышно: «При прежнем полицмейстере такого не допускали».

Викентий Павлович усмехнулся, пожимая плечами:

– Знаете ли, в те времена меня тоже не раз упрекали. Но, как известно, multum sibi adicit virtus lacessita. – И, не надеясь на то, что Кин понял, да и не желая ставить того в неловкое положение, сразу перевел: – Добродетель возрастает, если ее подвергают испытаниям… Это не только о личных, но и профессиональных доблестях.

Своих ребят, Дмитрия, Андрея и Алексея, Петрусенко отправил в разные группы. Проинструктировал:

– Придут днем, это уже понятно. Может быть, и не сегодня, и не завтра – придется потерпеть, вечером засаду будем снимать. Но ждать недолго, уверен. Приходят по три-четыре человека, а в самой банде, по моим сведениям, где-то около десяти. Было больше, но мы последнее время хорошо постарались… В общем, стрелять, конечно, будут. И вы стреляйте, не подставляйтесь. Но все же надо взять и живых бандитов. У меня к ним имеются интересные вопросы.

Не подвела интуиция Викентия Павловича, недаром он лично навестил именно Щемко. Сам оценил обстановку, именно сюда направил племянника Дмитрия. На следующий же день явились и бандиты – не стали долго тянуть, вошли, видно, в азарт. Перестрелка, конечно, произошла, но застигнутые врасплох налетчики палили как попало. Никто из своих не был даже задет пулей, а вот одного бандита подстрелили насмерть. Еще одному, раненному в ногу, уйти, как двум его подельщикам, не удалось. Вот его-то буквально через час допрашивал Петрусенко.

Худой, верткий, с бегающими глазками и оскалом загнанной крысы, он поначалу показался совсем парнишкой. Но нет, было этому налетчику уже за тридцать, не меньше. Викентий Павлович сразу подумал, что эта мелкая сошка может многого не знать. Но что-то все-таки расскажет, обязательно. О главном. Он и начал сразу с главного:

– Что же это Хлыст отказался от такого спокойного и прибыльного дела? Сами ведь клиенты деньги отдавали. А вы опять под пули?

– Я про то ниче не знаю, – огрызнулся арестованный.

– А имя свое знаешь? Вижу, сидел ведь, так что не тяни, называйся.

– Куркин, Семен, – буркнул налетчик.