Кровная связь

Мы преодолеваем последний из небольших хребтов, чтобы открыть первую большую пещеру, ту самую, в которой будем разбивать лагерь сегодня вечером и вход в которую заснят камерами. Здесь чисто, сухо и безопасно — все, что нужно для ночевки в дикой природе.

И при этом в полной безопасности в любое время.

— Как, черт возьми, ты вообще это нашел? И мы принимаем ставки на то, сколько времени понадобится кому-то, чтобы найти нас, потому что я не уверена, что мы продержимся всю ночь. — Оли хихикает над своей шуткой, что чертовски мило, ее глаза загораются, как будто она уже чувствует головокружение от нашего пребывания наедине.

Значит, нас двое.

Я паркую квадроцикл и глушу двигатель, немного откидываюсь на сиденье и позволяю прохладному полуденному воздуху омыть нас обоих. — Я взял одну из этих штуковин, когда мы привезли Аурелию из лагеря. Мне просто нужно было проветрить голову, а потом я нашел это место. Я планировал привести тебя сюда с тех пор, как нашел его, просто я не ожидал, что тебе это будет так нужно.

Она смотрит на меня и улыбается, снимает шлем, затем слезает с квадроцикла, чтобы прогуляться вокруг скал. Я указываю ей на камеры, чтобы она знала, что за нами наблюдают и мы здесь в безопасности, а она машет Сойеру.

И я готов поспорить, что у Норта тоже есть прямая трансляция меня и Оли прямо в его офис, но, по крайней мере, у нас есть полное уединение внутри пещеры.

Я беру сумки, которые упаковал с заднего сиденья, и следую за ней к выходу. Там есть небольшая обзорная площадка, с которой открывается прекрасный вид на огни города и гигантскую, похожую на крепость бетонную стену, которую Норт возвел по обе стороны долины, чтобы сохранить это место в тайне от всех, кто может на него наткнуться.

Я наблюдаю, как благоговейный трепет появляется на лице Оли, и это чертовски красивое зрелище. Ее глаза загораются, и она как бы пятится назад по тропинке, чтобы ей не приходилось отводить взгляд от открывающегося вида. Солнце уже начинает опускаться в сумерки, низко нависая над деревьями, и яркие оранжевые вспышки на небе согревают ее кожу великолепным сиянием.

Я фотографирую ее.

Затем делаю ее фоном на своем телефоне, как полный кретин, потому что она выглядит как гребаная модель, абсолютно захватывающая дух и моя.

Она смотрит на меня и слегка моргает, словно забыла, что мы здесь делаем. — Ты случайно не принес ужин? Я забыла о еде во время странностей моих уз, но сейчас они дремлют, и я умираю с голоду. Должна была подумать об этом.

Я ухмыляюсь ей и прохожу мимо нее, чтобы положить сумки чуть дальше в пещеру, где, я уверен, их не сможет увидеть камера. Они — мой исполнитель, мой способ узнать, не поставил ли я нашу кровать слишком близко к отверстию, чтобы предоставить Сойеру бесплатное шоу, как спит моя Связная.

Или, по крайней мере, как мы целуемся, что заставило бы меня убить этого человека. Он никогда не должен узнать, как розовеют ее щеки или как опускается ее грудь, когда она борется за дыхание, потому что предпочитает вкус моих губ кислороду.

Я достаю сэндвичи, которые приготовил для нас обоих, пока собирался, и протягиваю один ей, наблюдая, как ее лицо снова загорается. Она милая за всем тем нахальством, которое бросает на всех. Мне приятно, что я так часто вижу это, что я был ее безопасным местом, когда другие все еще были в полной заднице из-за нее.

Она хихикает над перегруженным состоянием сэндвичей — единственный способ их есть — и сразу же открывает свой, делая вид, что это большое дело, когда откусывает кусочек. — У моих уз сейчас просто праздник. Два моих Связных готовят мне еду в один день? Это практически мечта.

Ах.

Старый трюк, который Норт использовал в своих интересах, когда притворялся, что ненавидит ее. Я до сих пор не уверен, что его плохие чувства были настоящими, потому что то, как он с ней обращается, не изменилось, только подача и то, как это воспринимается.

Теперь, когда они Привязанные, она гораздо лучше делает то, что он говорит.

— О чем ты думаешь? Ты опять хмуришься, — пробормотала она с набитым ртом.

— О тебе. Я думаю о том, как сделать так, чтобы тебе здесь было лучше.

Она подходит к небольшому выступу и садится, свешивая ноги с края и выбрасывая их наружу. Там невысоко, всего пара футов, но я сразу же припарковал свою задницу рядом с ней на случай, если она упадет.

Она, скорее всего, едва поцарапается при падении, но я не собираюсь рисковать.

Оли проглатывает полный рот и говорит: — Все в порядке. Они действительно хороши. Мне уже не так страшно. Я… в норме. Сейчас в основном чувствую себя виноватой, но продолжаю твердить себе, что здесь все в безопасности, благодаря тому, что Норт нажал на спусковой крючок на ходу. Не думаю, что он сделал бы это, если бы я не была в опасности, так что те дети, бегающие по новой школе? Они в безопасности, благодаря его потребности защитить меня.

Я хмуро смотрю на нее. — С чего бы тебе чувствовать себя виноватой?