Кровник

Бес покачал головой в большом сомнении, но движение, пусть и осторожно, начал с небольших шажков. Каждое бревно он проверял на прочность, наступая на него ногой, покачивая и поддавливая. Только после того, как выносил свое решение, делал следующий шаг. Речка была шириной не больше шести метров, но Бес переходил ее чуть ли не четверть часа. Ощутив под ногами твердую и надежную поверхность, он замахал руками, давая разрешение на переправу.

— Здесь тяжелые грузовики ходили, — почему-то вспомнил Тыкулча, подзывая собаку к себе, — ни разу не провалились.

Он с Гудейконом отправился на другой берег. Лайка ступала осторожно, видимо, робея от грозного шума разбивающейся о камни воды под своими лапами. Эвенк шел позади, подбадривая своего четвероногого друга. Там, где провал был особенно широк, они остановились, и охотник подхватил Гудейкона на руки. Так, с собакой на руках, он осторожно прошел по мокрому бревну, и дальше уже обошлось без приключений.

Рудник на территории лагеря оказался заброшенным. Давно и бесповоротно. Это была большая территория, огороженная в свое время колючей проволокой, с бараками и со сторожевыми вышками, от которых остались обгоревшие остовы. Когда-то здесь шквальный таежный пожар выжег все деревянные строения, но странным образом пощадив столбы, на которые и была намотана проволока.

Люди прошли через остатки ворот и направились мимо сожженных бараков к большим отвалам какой-то породы. Пустынное место с проплешинами в виде черных пятен во многих местах, тоскливо завывающий ветер в пустотах рудника навевало настоящую тоску, и Алексу хотелось быстрее пройти эти места, хранившие чью-то боль, страх, унижение. Один негатив. Черные эмоции, затапливающие разум. А еще постоянное ощущение чьего-то злобного взгляда из темных провалов мертвых штолен. Карев понимал, что рационального объяснения он не найдет, не сможет объяснить. Всего лишь мистика мертвого места.

Карев понимал, что это был один из тех лагерей, где добывали стратегический материал, используя труд лагерников. Вот только какой материал? Понимал необходимость такого решения властей, но не принимал формы эксплуатации труда, исповедуемой государством. И пока его мысль формировалась во что-то цельное и объективное, как Бес высказал то, что капитана тревожило.

— А это случаем не урановый рудник?

Мозг прошила догадка. Ну, конечно же! Сразу всплыли в памяти искореженные неведомой силой стволы берез, елей и лиственниц, пригнутые к земле их верхушки, те же странные проплешины на пути к руднику, да и вообще болезненный вид растений.

— Ты знал, что здесь плохое место? — прибавляя шаг, спросил в спину проводника Карев.

— Плохое место, да, очень плохое, — отвечал Тыкулча, — но нам надо идти здесь, можем опоздать.

— Давай-ка валить отсюда, — предложил Бес, — а то у меня уже волосы с головы падать стали.

— Ты же лысый, — справедливо заметил Алекс, — с этим у тебя проблем не должно быть. А вот с другим….

— Но-но! — возмутился товарищ, чуть ли не обгоняя проводника. — У меня жизнь только начинается, а ты меня записываешь в клуб любителей «на полшестого»!

За поваленными ограждениями никаких тропок не было, но эвенк уверенно вел группу словно по невидимой глазу нитке, изменяя маршрут только в том случае, если впереди были огромные завалы из гранита и известняка. Вероятно, здесь рвали заряды для шурфов, но забросили это бесперспективное занятие. Слишком монолитными выглядели скальные выходы. И все же природа брала свое, и кроме кустарников и мха, облепивших каменные останцы, кое-где росли деревья, за много лет выросшие и закрепившиеся корнями в обезображенную почву.

Дорога заметно тянулась вверх, а Тыкулча все вел и вел группу по осыпям. Лайка уже давно мелькала далеко впереди, помахивая пушистым хвостом, изредка облаивая вездесущих сорок и соек, но не особенно заморачиваясь погоней. Гудейкон уже понял, что главная охота ждет его впереди. Его нетерпеливость проявлялась только в этом открытии. Где-то очень крупный зверь! Не зря хозяин не отвлекается на всякую мелочь! Вперед! Вперед!

Чем выше они поднимались по пологому склону, тем холоднее и пронзительнее становился ветер. Алекс наглухо закрыл горловину куртки, натянул шапочку на самые кончики ушей, и потопал дальше вслед за проводником. Холм постепенно становился более живописным, скрадывая уродливый шрам покинутого рудника, оставшийся внизу. Под ногами уже желтела трава, пошли кусты шиповника и багульника, а за ними и молодые деревца, густо заселившие вершину.

Тыкулча не стал останавливаться, чтобы перевести дух, а потопал дальше, по самой кромке холма, выбирая место для спуска.

— Далеко еще? — вздохнул полной грудью Алекс.

— Мы обогнали чужака, — эвенк поправил карабин на плече и осторожно, чуть развернувшись боком, стал спускаться по склону. Здесь пожухлая трава была мокрой, вероятно, от растаявшего снега. Неосторожное движение — нога поедет, и кубарем вниз, ломая шею. А вокруг глухая тайга, помощи ждать неоткуда. На всякий случай капитан спросил:

— Как у нас со связью?

— Не берет, — откликнулся Бес, пыхтя позади.