Кровник (пенталогия)

— Ладно, — смилостивился Антон. — Только прицел не крути, настроен.

Сашко сграбастал карабин вместе с фуфайкой, опять залез на штабель и принялся елозить, прикладываясь к прицелу.

— Ты бы накинул фуфайку, — бросил Антрн. — Студено, поди, в душегрее, — и, спохватившись, уточнил:

— Бленда?

— А чо, бленда? — не понял Сашко.

— Через плечо! — буркнул наставник. — Три «чо» за последние пять минут! А ну, сдвинь бленду, и, «что».

— Что-что-что… — без эмоций забубнил Сашко, сдвигая бленду и вновь приникая к окуляру.

— А ты говорил, что бленда нужна, чтобы солнце на прицеле не бликовало, — рассудительно заметил Серьга. — А сейчас солнца нету. Зачем тогда бленда?

— Чтобы навык вырабатывался, — пояснил Антон. — Чтобы закреплялся механизм поведения. Хочешь скрытно наблюдать за кем-то, обеспечь себе маскировку. Конечно, тучи заволокли небо, солнцем и не пахнет. Но представь себе, вдруг среди туч на краткий миг мелькнет лучик, и по странной случайности отразится от твоей линзы и выдаст тебя врагу. Или даже не лучик, а какой-нибудь некстати образовавшийся просвет, тоже вполне достаточно для блика. Нужно учитывать буквально все!

— Как складно сказал! — бесхитростно восхитился Серьга, переварив услышанное. — Мне бы так научиться…

— А вона еще кто-то прется, — доложил со штабеля Сашко. — «Санитарка» с крестом.

— Из райцентра? — уточнил Антон.

— Не-а, по чеченской стороне, — Сашко осуждающе хмыкнул. — От каличные! Никак через брод хотят ломить?

— Ну-ка, ну-ка… — Антон взобрался на штабель, прилег рядом со старшим приемышем, на правах сильного потеснив его на фуфайке. Действительно, по-над обрывом в сторону брода перемещался «УАЗ-452» защитного цвета, в армейской среде именуемый «таблеткой». Невооруженным взглядом можно было различить яркий крест на борту, как будто специально подкрасили для пущей убедительности.

— В райцентр везут когось, — предположил Сашко. — Больной, видать.

— Или «духи» едут в рейд, — в тон подхватил Антон. — Как раз в такой «таблетке» с десяток поместится. Двое в кабине, восемь в салоне.

— Да ну! — в один голос воскликнули казачата.

— А ну, заткнитесь на минутку, — попросил Антон. — Дайте батьке подумать…

Глава 2 Кризис среднего возраста

Никогда не говори «никогда»…

…, Фак ю, факин чет! Факин беч! А-ха, а-ха… Нет, неискренне. Лживо как-то. Насквозь лживо. Ебаная тетя, чтоб вы все сдохли в один присест! Чтоб вас разорвало, мыши саблезубые! А-ха… Да, саблезубые мыши, в этом что-то есть. Определенно… В общем, ебаные мыши саблезубые, отродья крысячьи, чтоб вам всем провалиться в пизду подальше!!! А Верке-сучке, персонально, ногу в люке сломать. Но не сейчас, так сразу не надо. А попозже. После массажа. Пусть перед больничным отработает, неандерпадла злоебучая…

Итак, очень даже привлекательная фемина разгуливала нагишом по пустынному массажному кабинету, сторонне наблюдала через огромное панорамное окно за потрясающе ясным зимним закатом и вяло ругалась. «Филипс», затаившийся в углу, задорно выдавал «Глазищи» хулиганистым голосом Шевчука, отсюда и ассоциативный крен в сторону не совсем обычных мышей.

— Давай, Юрик, еще разок выдадим этим саблезубым, — желчно пробормотала женщина, щелчком пульта возвращая песню на начальную позицию и прибавляя сразу пять делений громкости. — А то окопались тут, значит, Вивальди, Моцартов им подавай, бляди рафинированные! А-а-а-а-а!!! А-а-а-а-а!!! Ре-лак-са-ция-яа-ааа!!! Какая, в пизду, тут может быть релаксация?! Уф-ф-ф, ненавижу…

Ирина Викторовна Кочергина, красавица, умница, знатная дама. МГИМО, «арабистка», два языка, состояние, муж, преуспевающий бизнесмен, сын, подающий большие надежды шестнадцатилетний эрудит. Родители, высшей пробы номенклатура старорежимной закваски, огромные горизонтальные связи в умирающем, но сохранившем определенные позиции доельцинском ареопаге, который некоторое время назад вершил историю, да и сейчас порой не без успеха влияет на новую формацию.

О вышеупомянутых хищницах Ирина Викторовна знала лишь из литературы да салонных сплетен: «…а муж такой-то, тот самый, влиятельный да сильный, большой баловник оказался! В баньке застукали с двумя шлюшками, сняли на камеру и жене показали. А что шлюшки? Вроде бы эта… ммм… как ее? А, солнцевская братва! Точно. Вот эта самая братва и подложила, явно желая скомпрометировать…»

Ирина Викторовна в силу своего положения имела обыкновение бывать в таких местах, где пахнущие нафталином бывшие «первые леди» с нездоровым упоением слушали Вивальди и Моцарта и при этом с удручающе умным видом могли часами рассуждать о том, например, что Моцарт-де, шустрый мальчик, ловко скомпилировал у Вивальди адажио и обозвал его «La crimosa», а наказать его за то некому было, поскольку славный парень Антонио преставился за пятнадцать лет до рождения ветреного гения, а все предки именитого итальянца оказались кончеными ублюдками, и им было как-то недосуг пойти и предъявить копирайт кому следует.