Кровник смотрящего

— Нас здесь много было, — вздохнул Федор с некоторой грустью. — Почитай, целая колония. Да вот неделя уже прошла, как всех повывезли.

— Это как же? — удивился Сержант.

— А вот так! Понабежала вдруг милиция, изловила всех, потом посадили в вертолет и отвезли хрен знает куда! — неопределенно махнул Федя рукой.

— А тебя почему не отвезли?

— Повезло, — ответил бомж и довольно улыбнулся. — Я в это время бухал очень. А потом три дня в подвале отсыпался. Накинул на себя всякие шмотки и дрых. Проснулся, когда чей-то голос услышал. Приподнял тряпки, а там люди в камуфляже рыщут. Поначалу думал, что убивать пришли.

— Есть за что?

— Найдется, если поискать, — туманно протянул бродяга. — Не заметили они меня, порыскали, да и ушли. А как они поднялись, так я за ними. Дверь приоткрыл, а они всех наших выпроваживают. А затем уже и на вертолет.

— А вертолет где был?

— Вон там, — показал Федор на площадку в полусотне метров от них.

— А теперь почему же тебя не выпроводят?

— А я безвредный. Потом, сейчас им не до меня. Кутерьма какая-то намечается. Похоже, что какая-то шишка прилетает, — закатил он глаза. — Одно жалко, бабу мою уволокли, год я с ней жил! Теперь такую не найдешь, — безнадежно махнул он рукой. — Шалавы одни остались! — Сержант едва сдержался, чтобы не расхохотаться. — А моя ничего, с пониманием. Знает, что у бабы только один хозяин должен быть. — Было заметно, что Федор нуждался в аудитории, ему хотелось выговориться до самого донышка. Недельное молчание заметно сказывалось. И в Сержанте он отыскал едва ли не родственную душу. Степан не перебивал бомжа, авось скажет что-нибудь полезное. — С чего у нас с ней началось-то… Я к ней как-то подваливаю. Пузырем предварительно запасся. Чтобы разговор правильный пошел. А как она стакан на грудь накатила, так я ее и спрашиваю, замуж за меня пойдешь?

Сержант старался не выдать своего удивления. И здесь, оказывается, кипит жизнь, и здесь встречается любовь. А ведь на первый взгляд отношения между бомжами значительно проще.

Он понимающе кивнул:

— А она чего?

— Пойду, говорит, только с Колькой сначала перетри, мне от него развод нужен. Что делать, нужно на поклон к Коляну идти! Набрал я всякого бухла. Пузырь водяры взял отменной. Ставлю я ему флакон на стол и говорю, дай Катьке развод, она за меня пойдет. Любовь у нас! А он упертый мужик, ни в какую не соглашается. Моя, говорит! Тогда я ему еще один флакон выставляю. Он и его выдул. А потом уже, когда окосел, сказал, ставишь мне еще два пузыря «Столичной», и баба твоя. Забирай! На том и сговорились, — расплылся Федя в довольной улыбке. — Хорошо мы с Катькой жили. Хозяйство вели. Пока эти не понаехали! Ну да хрен с ними, придется пока отдельно пожить. Баба моя сообразительная, может, все-таки надумает вернуться.

— А Колька что?

— Кольку тоже в вертолет погрузили. Вместе с моей красавицей. — В его голосе Сержант услышал самые настоящие нотки печали. Тут не просто совокупление, за этим, похоже, нечто большее. Скорее всего, женщина была совершенно некрасивой, с опухшим от пьянства лицом. А поди ж ты, какие бездонные чувства вызывает. Вот они, самые что ни на есть глубины человеческой психики. Едва копнул и провалился в Марианскую впадину. И уже со скрытой злобой, где в полной мере проявилось его звериное нутро, Федор добавил: — Колька-то, наверное, сейчас как хочет, так и пялит мою красавицу!

— Так у вас же любовь? — серьезно заметил Юрьев.

— А что она, не человек, что ли? — возразил Федор. — Ласки-то ей охота! Как вернется, так я ему скажу, чтобы он мне вернул мои четыре флакона.

— А вернет? — с сомнением переспросил Сержант, пытаясь подыграть настроению Феди-бомжа.

Тот удивленно посмотрел на Степана:

— А куда же он денется-то?

— А если нет?

— Тогда я его на перо посажу.

По выражению, с каким были сказаны слова, становилось ясно, что подобное для него не пустая угроза.

— Оно и верно, — поддакнул Сержант. И, выждав должную паузу, спросил: — Так ты не забыл?

— Не беспокойся, братан, все будет в ажуре!

Сержант едва не поморщился от такого обращения. Но чувства следовало поберечь.

— Вот и славно, — поднялся Сержант. Сунув руку в пакет, он вытащил из него бутылку водки и протянул бродяге: — Вот это тебе, чтобы не так уныло было.

— Да я и не грущу, — произнес тот, расчувствовавшись. И с достоинством спившегося аристократа потянулся за угощением. — Мясца бы еще шматок. Да где ж его взять!

— Вот тебе хлеб, колбаса.

Федор с подозрением посмотрел на соседа и спросил:

— Где натырил?

— В магазине продуктовом прихватил, пока продавщица лясы чесала в подсобке.

— Подскажи, в каком? — въедливо спросил Федор. — Может, и я там разживусь.

— У набережной, — уверенно соврал Сержант.

Федор был предрасположен к длительной беседе, несколько дней абсолютного безмолвия утомили и надоели. Теперь он не угомонится до тех пор, пока не выплеснет всю муть, накопившуюся за неделю.

Криво ухмыльнувшись и показав при этом почерневшие корни выбитых зубов, он продолжал заговорщицким голосом: