Кровное родство

ПАТРИЦИЯ: Не знаю. Наверное, потому, что… Нет, не знаю. Наверное, потому, что читала ее дневник. Про того мужчину, с которым она работала. Думаю, тут я допустила промашку. Наверное, я решила, что она уже проделала с ним то же самое, что и с Энди. Может, так оно и было. Она наверняка пошла бы на это. Вы согласны? Если б ее не убили. Как вы считаете?

КАРЕЛЛА: А почему вы впоследствии сказали нам…

ПАТРИЦИЯ: Вот скажите, как вы считаете?

КАРЕЛЛА: Я не знаю, Патриция.

ПАТРИЦИЯ: Ну, конечно же, да. Она же сама писала об этом в дневнике. Что во время этого дела звереет.

КАРЕЛЛА: Патриция, впоследствии вы сказали нам, что Мюриэль убил ваш брат. Почему?

ПАТРИЦИЯ: Потому что… Понимаете… Я не думала, что он… Видите ли, я раньше думала, что это все она… Она ему на шею вешалась. И вот я подумала, что, если я ее убью, если ее кто-нибудь убьет, она понесет заслуженное наказание, и дело с концом. Мой брат забудет о ней, и снова все будет прекрасно. Потому что… Вы должны понять, что он любил меня больше, чем ее, и плевать, что он там ей нес у себя в комнате, плевать, что она там писала в своем дневнике. Я, собственно, о чем? Я же его сестра! Он должен любить родную сестру сильнее, чем двоюродную! Я что, не права? Должен, и все тут.

КАРЕЛЛА: Так почему же вы передумали?

ПАТРИЦИЯ: Да, передумала, все верно.

КАРЕЛЛА: Да, вы обвинили его в убийстве Мюриэль. Сказали, что он ее зарезал.

ПАТРИЦИЯ: Да.

КАРЕЛЛА: Но почему?

ПАТРИЦИЯ: Потому что он кинулся на ее гроб. Кричал, что любит ее.

Сразу же после окончания допроса адвокат Патриции Лоури попросил поместить его подопечную в психиатрическое отделение больницы Буэна-Виста, где она и будет находиться под наблюдением врачей до принятия дела к слушанию в суде. Адвокат несколько минут обсуждал с помощником окружного прокурора технические детали. В итоге они пришли к выводу, что для отправления правосудия не принципиально, где пока будет находиться Патриция – хоть в КПЗ восемьдесят седьмого участка, хоть под замком в больничной камере. Карета скорой помощи подъехала минут через десять после звонка. Карелла снял с девушки наручники, после чего один из медбратьев помог ей облачиться в смирительную рубашку. Затем он расписался в протоколе о передаче заключенной. Когда с формальностями было покончено, медбратья вывели Патрицию из кабинета и направились по коридору к лифту. Хадд спросил, не желает ли кто-нибудь промочить горло. Детективы и помощник прокурора отказались, и Хадд, пожав плечами, сказал, что раз так, то пора закрывать лавочку на ночь. Поставив кабинет на сигнализацию, он поспешно вышел в коридор – система отводила ему на это тридцать секунд. На улице он пожелал всем доброй ночи, после чего направился к гаражу, где его ждала машина.

– У этой девчонки напрочь сорвана крыша, – покачал головой помощник прокурора. – Понятно, почему Хадд не стал возражать против допроса. Каждый, кто прочтет стенограмму, сразу поймет, что она сумасшедшая.

Карелла промолчал.

– У нее настолько заехали шарики за ролики, что дело вообще вряд ли дойдет до суда. Все ваши труды – коту под хвост. – С этими словами помощник прокурора пожал детективам руки и пошел прочь.

– Пойду-ка я к Августе, – вздохнул Клинг.

– Давай, – кивнул Карелла. – Ну что, до завтра?

– Ага, до завтра, – отозвался Берт.

Стив долго смотрел ему вслед. Наконец Карелла развернулся и двинулся в противоположном направлении. Он решил пройтись до метро, от которого его отделяло два квартала. Все дорогу он проигрывал в памяти тот момент, когда Патриция Лоури запрокинула голову и закричала.

В тот самый момент, когда Стив начал спускаться вниз по ступенькам станции, стал накрапывать дождь.