Кровное родство. Книга вторая

– Видеть ты наверняка будешь, – принялся успокаивать ее Скотт. – А для меня, чем бы все здесь ни кончилось, не имеет никакого значения… О Господи, не надо было тебе говорить…

– Но я хочу знать всю правду… Я больше не хочу, чтобы со мной обращались, как с ребенком.

– Не буду, не буду, родная, – Скотт снова поцеловал ее руку. – И знаешь что? Конечно, если ты все еще этого хочешь… Понимаю, я сам всегда говорил, что Нью-Йорк – не слишком подходящий город для того, чтобы растить ребенка… Но что за черт – ведь другие-то это делают! Почему же мы не можем?

Аннабел перестала плакать.

– Вы можете вспомнить, что с вами произошло, мэм? – тихо спросил голос невидимого полицейского.

– Наверное, очень мало, – прошептала Аннабел. – Но я попробую.

В пять часов Аннабел наконец удалось вырваться из дома Адама под предлогом, что у нее назначена примерка. Она торопливо шла по улице, скользя на покрытом снежной кашей тротуаре. Свернула налево, на Понт-стрит, в надежде поймать такси, но машины проезжали редко, да и людей вокруг не было.

Чисто автоматически Аннабел отметила, что у боковой двери уже закрывшегося цветочного магазина на углу Кэдогэн-лейн появилась невысокая женская фигура в темной одежде. Когда Аннабел поравнялась с женщиной, та внезапно бросилась к ней и отработанным движением ткнула растопыренными указательным и средним пальцами ей в ноздри, отчего голова Аннабел резко откинулась назад. Одновременно женщина зацепила правой ногой левую ногу Аннабел и рванула на себя. Взмахнув руками, Аннабел попыталась было удержать равновесие, но это не удалось, и она со всего размаху упала на спину в жидкую грязь.

Сзади послышался шум подъезжающего автомобиля. Лежа на асфальте, в свете уличного фонаря Аннабел увидела двух мужчин с натянутыми на голову чулками, что превращало их стянутые капроном лица в какие-то жуткие, нечеловеческие маски.

Рывком мужчины подняли Аннабел на ноги и развернули лицом к улице. Она почувствовала, как маленькая женщина сорвала с нее красную сумочку, затем увидела, как она вскочила в машину, захлопнула дверцу и машина рванула с места.

Держа Аннабел так, что ее вывернутые локти оказались прижатыми к спине, а ноги едва касались асфальта, нападавшие в два счета доволокли ее до Кэдогэн-лейн и прислонили к багажнику старенького „моррис-минора", припаркованного у тротуара.

Пока один из них торопливо и грубо обыскивал ее, второй прошипел:

– Нас просили кое-что передать тебе. Запомни на будущее: если вздумаешь поднимать волну – тебе придется худо! – И, размахнувшись, обрушил кулак на лицо Аннабел.

Он наносил удары мастерски и равномерно, как боксер-профессионал, а его сообщник поддерживал Аннабел в более или менее вертикальном положении. От дикой боли в почках у нее потемнело в глазах, левая сторона грудной клетки словно взорвалась. Следующий удар был нацелен в грудь, потом – снова в лицо. В носу Аннабел что-то хрустнуло, и она стала задыхаться. После первого удара в глаз она начала терять сознание.

– Ладно, хватит с нее, – проваливаясь в пустоту, услышала она голос второго бандита. – Ты же знаешь, что случилось в прошлый раз.

На своем бронзового цвета „релайент-скимитаре" Миранда отвезла Сэма в Уилтшир, где его ждал Джош. После ночи, проведенной в больнице, Сэм чувствовал себя вымотанным и разбитым, но он обещал сыну провести с ним уик-энд. А Миранда собиралась поговорить с Элинор про свое свидетельство о рождении.

Разница во времени между Англией и Америкой все еще сказывалась на Сэме, но Миранда гнала свою спортивную машину по заснеженным дорогам на большой скорости – и он изо всех сил старался не поддаваться дремоте.

Клер поджидала их, сидя в одиночестве на кухне. Элинор и Шушу отдыхали после ленча в комнате для гостей. Джош ушел на детское собрание в церковный клуб. Дэвид находился на ежегодном собрании канало-строительного треста Кеннета и Эйвона и должен был появиться не раньше вечера.

Клер рассказала ему о зверском нападении на Аннабел и о том, что та лишилась левого глаза, однако врач, наблюдавший за Элинор, посоветовал пока не говорить ничего ни ей, ни Шушу: шок от такого известия мог повредить и без того еще далеко не оправившейся старой женщине. Элинор была все еще слишком слаба, чтобы вставать, и разговаривала шепотом. Тем не менее, по словам врача, она поправлялась быстрее, чем он ожидал; инъекции парентровита делали свое дело, и организм Элинор, изначально заряженный жизненной энергией, восстанавливал свои силы.

В начале четвертого „скимитар" затормозил перед Эпплбэнк-коттеджем.

Увидев бледные, утомленные лица Сэма и Миранды, Клер, не задавая вопросов, поспешила поставить на кухонный стол фаянсовую супницу с густым горячим супом.

Сэм уснул прямо за столом, едва покончив с омлетом с сыром, прежде чем Клер успела подать яблочный торт с абрикосовой глазурью.

Осторожно растолкав Сэма, Клер отвела его наверх, в свою комнату.