Кровные сестры

В этом-то старье? Китти поглядела на свои синие джинсы с эластичным поясом и мешковатую красную фуфайку, в которые ее облачила медсестра. Приходится делить гардероб с Доной, которая тоже носила восемнадцатый размер[3]. И здесь экономят! Как она ненавидит вещи Доны – от них всегда пахнет мочой, сколько ни стирай…

– Знаешь, Китти, а ведь у меня для тебя сюрприз.

«Не хочу я дурацких сюрпризов, дайте мне мою рыбную котлетку!»

– К тебе гость.

Быть такого не может! Пятничная Мамаша приходит по пятницам, а сегодня вторник, на букву «в». Они играли в слова сегодня утром перед дурацким «лицевая-изнаночная».

– Разве тебе не хочется посмотреть кто! – Помыкашка не прибавила вопросительного знака к своему предложению. Это был приказ.

– А нельзя ли ей пообедать перед встречей с гостем? – вмешалась Прямая Челка. – Она кусает костяшки пальцев. По-моему, она голодна.

Китти готова была ее расцеловать.

– Спасибо, спасибо! Прости, что потянула тебя за волосы!

– Ничего, мы ей разогреем. Вези ее сюда. И не виляй креслом, будь добра!

Влево-вправо, влево-вправо, чертя зигзаги по истертым половицам, в кабинет Помыкашки с видом на лужайку, недоступную для колясочников (однажды Китти попыталась туда добраться – с помощью здоровой руки она могла передвигаться на инвалидном кресле, но колеса забуксовали в траве, и все над ней смеялись. От этого Китти чувствовала себя ужасно глупо).

Первым, что она увидела, были коричневые туфли с маленькими дырочками, составлявшими узор. Когда все время сидишь, первым делом замечаешь то, что внизу. Понемногу поднимая глаза, Китти рассмотрела серые брюки. Розовую с белым рубашку. Темно-синий пиджак с серебряными пуговицами. Круглое лицо, дряблая кожа. Растянутый в улыбке рот и глаза, которые не улыбались.

– Привет, Китти. Прости, что меня так долго не было. Ты же меня помнишь?

Здоровая рука Китти начала колотиться по креслу. Голова свесилась на грудь, гулко стукнувшись подбородком. Она ощутила пену на губах.

– Так, не плеваться здесь! – захлебнулась слюной Помыкашка.

«Увезите меня отсюда!!!»

Вдруг кресло резко развернулось, и они припустили из кабинета по коридору – Прямая Челка пришла ей на помощь!

В эти мгновения Китти бежала. Или ехала на велосипеде? Нет, скакала на лошади. Эти образы мелькнули в памяти один за другим, будто она примеряла их как одежду.

Но вскоре они остановились.

Глава 3 Элисон

Сентябрь 2016 г.

– Так почему же вам захотелось работать в тюрьме? – допытывался человек в металлических очках, напоминающий грызуна, со скептической миной и черными бровями, которые поднимались и опускались, пока он говорил. Для начальника тюрьмы он показался мне слишком субтильным, но, с другой стороны, я еще никогда не видела начальников тюрем.

Почему мне захотелось работать в тюрьме? Ответ прост: да мне пока не захотелось. От этих стен у меня мурашки по коже. Я еле подавляю страх с той минуты, как оставила машину у ворот и назвала свое имя и цель визита («Элисон Бейкер, на собеседование с начальником тюрьмы»).

Но, разумеется, я не могла так ответить.

– Мне кажется, я могу привнести что-то новое и полезное, – услышала я свой голос. По-моему, это прозвучало жалко и патетически.

Правая бровь начальника приподнялась. Это настолько отвлекло меня, что я едва не пропустила следующую реплику:

– Как и большинство художников. Но отчего, мисс Бейкер, нам следует предпочесть вас другим кандидатам?

В самом деле, отчего? Без рисования я быстро сыграла бы в ящик после несчастного случая. До того солнечного июльского утра я отличалась, по выражению моих педагогов, склонностью к наукам. Мне давалось все – и математика, и английский, хотя так бывает нечасто. Элисон, умная сестра. Тут вам и беглый французский, и явный талант к техническим дисциплинам.

Рисованием и прочим увлекалась моя сестра – это занятие для тех, кто «не проявляет особых способностей». Хорошие ученики вроде меня относились к рисованию как к пустой трате времени. По крайней мере, именно так в моей школе восприняли новость о том, что я поступила в художественную школу вместо университета.

Мне вспомнились первые недели после несчастного случая, когда мы с матерью разбирали вещи сестры. Повинуясь какому-то порыву, я открыла ее коробку с красками и достала тюбик «кобальта зеленого». Ее любимый бирюзовый оттенок. Моя рука сама взяла ее кисточку, которая запорхала по листу, точно ее направляла сестра.

– А я и не знала, что ты тоже рисуешь, – прошептала мама.

Я тоже не знала.

Но это было моим очень личным секретом, которым не делятся с едва знакомым человеком, тем более с начальником тюрьмы.

– У меня есть опыт работы с необычными художественными материалами, – нашлась я. – Например, с цветным стеклом.