Кровные связи

— Я только что столкнулся с репортером из «Лондон ивнинг ньюс», Гэри Кентом.

Фостер вздохнул.

— Он просил передать вам наилучшие пожелания.

— Забудьте о нем. Мерзкий тип. Простите за грубость, но мне до него как до крысиной задницы. Он знает о послании?

— Нет, он не говорил об этом, и я ему ничего не сказал. Но ему известно, что я работаю на вас.

— Молодец. Если выползут еще какие-нибудь пресмыкающиеся, гоните их в три шеи. И не покупайтесь на деньги: газетчики всегда найдут способ не заплатить, и вы не увидите ни пенни.

Последовала пауза.

— Детектив, я тут подумал, что архив лондонской полиции был уничтожен, поэтому мы не сумеем выяснить детали того убийства.

Фостер пробормотал что-то в знак согласия.

— В Национальной библиотеке прессы есть копии местных и национальных газет, выходивших за два последних столетия. Существует большая вероятность, что о том преступлении писали в прессе в 1879 году. Я думаю, мы могли бы изучить те статьи.

— Хорошая мысль. Библиотека на Колиндейл-авеню? Она открыта по субботам?

— Да, до четырех часов.

Найджел посмотрел на часы. Было около часа дня.

— Вы успеете? — спросил Фостер.

— Наверное.

— Я поручу кое-кому позвонить туда и попросить, чтобы они поработали сегодня подольше. Вам это поможет?

— Разумеется.

— Значит, договорились. Позвоните мне, если что-нибудь обнаружите.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Северная линия метро работала из рук вон плохо, и когда Найджел вышел на станции в Колиндейле, на часах было уже два тридцать. Солнце светило, и даже эта заброшенная и угрюмая часть Лондона озарялась сиянием. Найджел повернул направо и пошел по пустынной Колиндейл-авеню, быстро преодолев сорок или пятьдесят ярдов, отделявших его от Национальной библиотеки прессы. Ее построили в 1903 году как хранилище газет, а с 1932 года открыли для публики. Здание из грязного красного кирпича по-прежнему несло на себе печать аскетизма той эпохи.

Однажды, сидя в читальном зале, Найджел ощутил знакомый, сильный, почти тошнотворный запах распадающейся, потертой бумаги. Собранные и переплетенные газеты, казалось, открывали ему дверь в прошлое. Здесь он мог приобщиться к истории людей, поисками которых занимался, почувствовать их время, события, которые формировали их характеры. Отчеты о следственной работе, судебные приговоры, некрологи, новостные заметки — все это являлось настоящим золотом для генеалога. В центре ему приходилось иметь дело с индексами вместо настоящих документов, он не мог прикоснуться к настоящей истории; в Колиндейле же достаточно было зайти в библиотеку и полностью погрузиться в историю.

Найджел отыскал для себя место. Сам архив был размером с несколько футбольных полей, в нем хранились почти все газеты, выходившие в Британии, — местные и национальные, с 1820 года, но выделенное для посетителей пространство было не больше штрафной площадки. Обстановка основного читального зала не менялась, наверное, с 1932 года: голые белые стены, деревянные часы, никогда не показывавшие правильное время, и самое главное — пятьдесят шесть столов для чтения. Найджел всегда восхищался ими. Ему нравились даже не сами столы, а прикрепленные к ним пюпитры. Их сделали из меди в стиле ар-деко, к ним крепились лампы, включавшиеся с приятным глухим щелчком, номера столов, и у каждого был деревянный каркас, потрескавшийся и потертый за десятилетия, на который ставили огромные подшивки с газетами. Если бы не совершенно лишний, почти всегда пустовавший компьютерный зал и безумное жужжание от катушек с микрофильмами, доносившееся из соседнего помещения, тут можно было потеряться во времени и решить, что ты вернулся в 1932 год.

Сначала Найджел подошел к справочному столу.

— Здравствуйте, — обратился он к застенчивой на вид женщине. — Я — Найджел Барнс. Вам наверняка звонили из лондонской полиции и сообщили, что я приду.

Он поморщился от того, насколько официально звучало его представление. Глаза женщины оживленно заблестели.

— Ах да! — воскликнула она. — Рон ждет вас за столом выдачи материалов. Он вам поможет.

Пару минут спустя толстый важный мужчина с огромными, как лопаты, руками уже приветствовал его. У него была щетина на подбородке и невероятных размеров живот, выпирающий из-под футболки.

— Простите, что заставляю вас задерживаться, — извинился Найджел.

— Не волнуйтесь, дружище, — ответил Рон. — Все равно меня ждал вечер с женой у телевизора, так что, если честно, — вы сделали мне большое одолжение. С чего начнете?

Найджел решил начать с национальных газет: в них печатались статьи об убийствах, и чем больше ужасающих подробностей там будет, тем лучше. Местные же газеты всегда непредсказуемы. Они быстро появлялись и исчезали, и часто там не было ничего, кроме расписания работы рынков и цен на яблоки. Найджел попросил принести из архива копии «Таймс» за март 1879 года. И хотя в «Дейли телеграф» — тогдашнем дешевом конкуренте «Таймс» — редко печатали сообщения об убийствах, он заказал и ее, и наконец «Новости мира», которая даже в 1879 году предлагала особенное меню из убийств и всевозможных извращений.