Кровные связи

На доске была его фамилия. Кабинка номер 13. Фостер подошел к ней, с силой нажал на ручку, и ящик выдвинулся. Он стал открывать «молнию» на мешке, пока не показался труп. «Проблемы с лишним весом, возраст — чуть старше пятидесяти», — подумал Фостер. Кожа трупа синевато-белая, челюсть отвисла. Фостер внимательно посмотрел на грудь и на торс, потом поднял обе руки. Ничего не найдя, подозвал Люка и попросил помочь приподнять тело. Фостеру стоило немалых трудов, чтобы обследовать его спину. На теле ни пятнышка.

— Сердечный приступ? — спросил он.

Люк кивнул:

— Дома, в субботу вечером.

— Может, он выиграл в лотерею приличную сумму? — произнес Фостер, застегивая «молнию» на мешке и убирая ящик на место.

Следующим в списке значился Ибрагим.

— Он находится в глубокой заморозке. Кабинка номер 30, — проговорил Люк.

«Отлично, — подумал Фостер, — то, что надо». В морге всегда имелась хотя бы одна кабинка с температурой ниже двадцати градусов. Там хранились трупы, которые требовали заморозки. Когда их нужно было извлечь, например, для повторной аутопсии, трупы размораживали с помощью горячей воды из бойлера.

— Это чтобы лучше сохранился? — поинтересовался Фостер.

Люк покачал головой:

— Нет, он уже начал разлагаться, когда его нашли.

— Чудесно, — проворчал Фостер.

Он потянул ручку двери и вытащил ящик. Мешок меньше обычного, явно короче тела. Фостер осторожно открыл его и глубоко вздохнул. Заморозка приглушала запах разложения, но от увиденного ему едва не стало плохо. Тело было расчленено. Руки отдельно, ноги отдельно, туловище разрезано пополам, головы не было; труп не бледно-голубой, а зеленый и, очевидно, некоторое время служил пищей для личинок. Фостер попытался вспомнить данный случай. Им занималась другая следственная группа; вероятно, кровная месть.

Фостер собрал покалеченные обрубки и осторожно осмотрел их. До него доносился запах разлагающейся плоти, поэтому он стал дышать ртом. Он брал в руки и рассматривал каждую часть тела, потом перевернул торс, как гамбургер, но там ничего не было. Фостер побыстрее сложил части тела в их упаковку и убрал.

Следующим в списке значился неизвестный. Люк сообщил, что его привезли в субботу утром. Возраст трудно определить, остановились на том, что ему около пятидесяти. Лицо покойного осунулось после смерти, черные волосы спутаны, а черная с проседью борода выглядела неряшливо. Фостер быстро окинул его взглядом. Тот самый бродяга, на самоубийство которого их вызывали в прошлое воскресенье и чья судьба так волновала Хизер.

Он уже собирался закрыть «молнию», но что-то заставило его продолжить осмотр. На груди и животе ничего не было. Он поднял левую руку — ничего, затем правую — тоже ничего, если не считать нескольких точек. Наверняка наркоман…

Наклонив голову, он опять взглянул на отметины на руке. Следы от уколов, будто от инъекций шприцом. Но вдруг ему показалось, что они соединяются вместе. Фостер посмотрел внимательнее. Точно: два наклонных красных пореза и маленький порез, соединяющий их. Буква А. Они были не такими четкими, как в предыдущем случае, и сделаны не так тщательно, но Фостеру удалось рассмотреть и иные отметины — цифры. То же самое сочетание, что он нашел на теле Дарбишира: 1А137. Придется ему извиниться перед Хизер.

Фостер опустил руку.

— Причина смерти? — крикнул он Люку, не отрывая глаз от трупа.

— Наиболее вероятная версия — смерть от удушья.

— Как-нибудь связано с отравлением?

— Нет. Но в крови обнаружены следы тяжелых наркотиков и алкоголя.

Фостер обошел тело по часовой стрелке. Он поднял одну из обмякших ног умершего за лодыжку. «Странно, — подумал Фостер. — У парня ноги в прекрасном состоянии. Похоже, он провел на улице немного времени». У большинства бродяг ноги были истощены, покрыты язвами, мозолями и волдырями, грязными и дурно пахнущими. Все это казалось невероятным. Если только этот парень не был женат на педикюрше. Руки тоже мягкие, гладкие, изнеженные. Они совсем не напоминали скрюченные руки бездомного, который спит на улице, курит найденные в канаве бычки и пьет денатурат.

Что-то тут не сходится.

Найджел попросил у Рона копии газет «Лондон ивнинг ньюс» и «Ивнинг стандард». Казалось, миновала вечность, прежде чем тот вернулся. Найджел сидел, проклиная Рона и его неповоротливость, в помещении было пусто и тихо, только где-то далеко чуть слышно шумел генератор. Темнело, и огромные лампы, подвешенные на цепочках к потолку, мрачно освещали читальный зал.

«Нужно чем-то заняться», — подумал Найджел. Он встал и отправился в другой, меньший по размеру зал. С одной стороны находилась комната для просмотра микрофильмов, мрачное помещение, лишенное естественного освещения, лишь мониторы горели в темноте. Найджел провел тут много часов, изучая сотни газет.