Кровные узы, или История одной ошибки

Мне нравится новенькая девочка в моей команде, она лучше всех плавает баттерфляем. Дядя Маркус говорит, что теперь, когда я стал старше, мне надо особенно заботиться о своем личном пространстве. Хотя сам он о нем совершенно не заботится. Прямо сейчас он сидит на самой галерке и одной рукой обнимает маму. Иногда они целуются. Первый раз, когда я увидел их целующимися, я сказал: «Ой! Что вы делаете?» Мама сказала, что мне лучше привыкнуть к этому, что поцелуев теперь будет все больше. Но она имела в виду себя и дядю Маркуса. Не меня. Я не обязан целовать никого, кто не принадлежит к моей семье.

Я каждый месяц вижусь с Мэгги. Мне нравится встречаться с ней, но не в тюрьме, потому что люди там просто ужасны. Например, одна леди с татуировкой паука на шее. Мэгги не стоило туда попадать. Она – самая лучшая, и я никогда не пойму, почему она должна там находиться. По крайней мере, почему я и мой друг Кит не находимся там вместе с ней. Мы с Мэгги вместе разлили вокруг церкви средство против насекомых, которое на самом деле было топливом. Кит бросил спичку, и топливо загорелось. Раз и я, и Мэгги, и Кит имеем отношение к этому пожару, не понимаю, почему только Мэгги сидит в тюрьме. Но так произошло.

Иногда ночью я размышляю о том, как мне помочь ей выбраться оттуда. Я сказал ей об этом в свое последнее посещение. Она рассмеялась:

– Ох, Панда, ты просто ненормальный! – Потом она стала серьезной и сказала, что заслуживает того места, где находится. – У меня еще будет шанс начать жизнь по-новому, а у тех троих, которые сгорели при пожаре, его уже не будет никогда, – вот что она сказала.

У меня в комнате на стене висит большой календарь, и каждое число, которое я зачеркиваю, на один день приближает ее возвращение домой.

Тогда она сможет использовать свой второй шанс.

Лорел

У меня забрали дочку накануне ее восемнадцатилетия. Ее обвинили в попытке поджога и в препятствовании отправления правосудия. Ее адвокат смог убедить суд снять обвинение в непредумышленном убийстве. Она держалась великолепно.

Да, она сделала что-то ужасное. Что-то безумное. Я была уверена, что ей необходимо лечение, а не тюремный срок, но какое значение имело мое мнение? Меня очень беспокоит, какой она станет после года заключения. Сильно ли изменится. Единственное, что я знаю наверняка, – это то, что я стану совсем другой матерью. Я просто задушу ее своей любовью. Ей исполнится девятнадцать, но она все равно останется моей прекрасной маленькой девочкой. И когда я смогу вновь ее обнять, то уже никуда не отпущу.