Кровные враги

Торсби довел Ридли до дверей. Мейви подала гостю накидку.

— Не хотите, чтобы мой секретарь, брат Микаэло, проводил вас до гостиницы? — предложил архиепископ.

Ридли выглядел смущенным.

— В этом нет нужды. В самом деле. Я привык ходить один. Да и до таверны рукой подать.

Торсби пожалел, что так легко уступил, когда на следующее утро архидиакон Йоханнес наткнулся на тело Ридли во дворе собора.

— Я не раз слышал, что перерезанное горло называют омерзительной улыбкой смерти, — сказал Йоханнес с пепельно-серым лицом. — Мне тоже так показалось. Глаза уставились в небо, губы посинели, а под ними образовались еще одни губы — сатанински кровавые… — Его передернуло. — А вместо правой руки — обрубок.

Торсби подвел Йоханнеса к стулу.

— Присядь. Микаэло сейчас принесет бренди. Прости, что заставляю тебя говорить об этом. Но на левой руке Ридли остались два кольца?

Йоханнес кивнул.

Тем же утром, чуть позднее, каменщики, работавшие на строительстве придела Святой Марии, нашли окровавленную тряпку, но ни руки, ни драгоценных колец в ней не было.

Архиепископу Торсби это не понравилось. Он понял, что ни о каком совпадении не может идти речь. Очевидно, руку Краунса подбросили в комнату Ридли прошлым летом в знак предупреждения. Напрашивался вывод: кому теперь доставили руку Ридли? Торсби послал за мэром. Судебным приставам и городской страже было приказано соблюдать особую бдительность и сообщать любые новости об отрубленной руке, пусть даже неподтвержденные слухи.

Торсби решил, что не повторит ошибки, позволив убийце снова ускользнуть. И послал за Оуэном Арчером.

5 Женщины Ридли

На этот раз, проснувшись от стука пришедшего в аптеку брата Микаэло, Оуэн обнаружил, что Люси нет рядом. Он попытался сообразить, почему жена поднялась в такую рань, но мысли со сна путались. Оуэн спустился вниз, отправил Микаэло восвояси, пообещав скоро прийти, а затем принялся разыскивать Люси. На кухне он нашел только служанку Тилди, возившуюся с очагом.

— Ты видела сегодня утром хозяйку, Тилди?

— Она на заднем дворе, — буркнула та, даже не взглянув на него.

По резкому тону девушки Оуэн догадался, что она не хотела вдаваться в подробности и что даже этот ответ дался ей с трудом. Он сразу понял, что все это означает.

На улице валил мокрый снег. Оуэн прошелся по каменной дорожке, оставляя глубокие следы — значит, снегопад начался несколько часов назад, — но других следов на тропке не было. А потом он увидел Люси: в своей темной, развевающейся на ветру накидке она стояла на коленях у могилы первого мужа.

Сам архиепископ освятил маленький клочок земли в дальнем углу сада. Николас Уилтон был искусным аптекарем и собственноручно создал этот сад, которым по праву мог гордиться. Два года назад, в день первого снегопада, Уилтона сразил паралич, от которого он так и не оправился. В последние дни Люси часто вспоминала Николаса, уверяя Оуэна, что зимой ее мысли невольно возвращаются в прошлое. Арчер старался проявлять терпение. Он согласился на требование гильдии, чтобы Люси носила имя Уилтона до тех пор, пока будет работать в аптеке. Он подписал бумаги, отказываясь от любых притязаний на аптеку в случае смерти Люси. Все это были пустые формальности, не имевшие никакого отношения к их любви. Но непрекращающаяся и словно демонстративная скорбь жены начала истощать его терпение. Вот и теперь: какая глупость стоять на коленях несколько часов под густым снегопадом!

— Люси, скажи на милость, что ты здесь делаешь?

Она взглянула на него покрасневшими глазами.

— Мне не спалось.

— Ты видела, что идет снег?

— Конечно видела. — Она взглянула на него с вызовом.

Но он знал, как поступить. Оуэн сменил тему разговора.

— Меня вызвали к архиепископу. Еще одно убийство во дворе собора.

— Значит, ты должен идти. — В ее голосе не слышалось ни любви, ни сочувствия к нему, вынужденному тащиться в такую рань по поручению, которое наверняка вынудит его отправиться в дорогу.

У Арчера остались не слишком лестные воспоминания о первом муже Люси. Он не понимал, почему она все еще продолжает его любить. Николас ее не заслуживал. Хотя, конечно, Оуэн и себя считал недостойным любви этой женщины, но полагал, что прав на нее у него больше, чем у Николаса.

— Пойдем со мной, выпьем немного эля или горячего вина перед моим уходом. Согласна?

Люси кивнула, перекрестилась и, поднявшись, пошла с мужем в дом. Проходя по саду, она поймала Оуэна за локоть.

— Я не хотела расстраивать тебя.

Оуэн притянул жену к себе и крепко обнял. Ему достаточно было знать, что Люси заботят его чувства.

Архиепископ Торсби сидел за полированным столом, держа в руках свиток.

— Щедрое пожертвование на строительство моего придела Святой Марии. Но вчера ночью, Арчер, моего дарителя убили. Ты мне снова нужен.

— Мне не очень хочется оставлять Люси в это время года, ваша светлость, — сказал Оуэн. — Сегодня утром она стояла на коленях в снегу у могилы Уилтона. Я проклинаю тот день, когда вы согласились освятить землю в саду. Эта могила навевает жуткие мысли.

Торсби пожал плечами.