Кровный враг

До рассвета оставалось несколько часов, так что не было времени на то, чтобы побежденные отступники свыклись с реальностью своего нового существования. Сорен выстроил пленных перед костром, который поддерживали горящим несколько вампиров. Их сопротивления было сломлено. С жалким видом ликаны ждали своей судьбы. Косматые головы опустились на железные воротники. Их руки повисли перед ними, отягощенные оковами. Мускулистые вестники смерти натягивали цепь с обоих концов. Рыдания и стоны пробегали по рядам заключённых.

Луциан наблюдал за процессом на некотором расстоянии, рядом с черным конём леди Илоны. Сидящая на нём чистокровная вампирша небрежно кормила его мясом ликанов. Для него было облегчением, что она не предложила ему такие кусочки. «Может я и обычный ликан, но я не людоед».

Сорен передал кнуты своему напарнику, затем одел тяжёлую кожаную перчатку на правую руку. Он протянул руку к огню и вытащил посеребрённое клеймо, которое было помещено туда несколько мгновений назад. Нагретый железный конец светился в ночи ярко — красным, как пожар погибели.

Слабое подобие улыбки появилось на обычно невозмутимом лице. Он снял боевой шлем, который прикрывал густую чёрную бороду и гриву длинных чёрных волос. С железом в руке, он подошел к молодому ликану, стоявшему в первой линии. Ему было, примерно, лет четырнадцать, хотя внешность может быть обманчива, когда говоришь о бессмертных.

Большинство бессмертных вампиров и ликанов изначально были смертными, обращенными после укуса оборотня или вампира. И только самые счастливые люди выживали после этого: укус бессмертного оказывается смертельным в большинстве случаев. Еще реже были чистокровными, такими как Луциан, теми, кто был рожден в союзе двух бессмертных. Оба родителя Луциана была ликанами, поэтому он никогда не знал другой жизни.

Он лениво поинтересовался, какой была история этого парня. Был ли он человеком, или он всегда жил со стаей, дикой и недисциплинированной? Луциан надеялся на первое, мальчику было бы легче тренироваться, если бы он жил полу — цивилизованным существованием в качестве смертного.

В глазах парня появился дикий ужас, когда он увидел Сорена с раскаленным клеймом. «Нет!» — закричал он, яростно забившись в оковах, — «Вы не можете! Не подходите ко мне!». Он безуспешно пытался увернутся от дымящегося железа, быстро перебирая по траве босыми когтистыми ногами: «Пощады! Пощады!»

Сорен не обращал внимания на истерику молодого ликана, он уже привык к подобному. Он кивнул паре вестников смерти, которые вышли вперед, чтобы те усмирили непокорного парня. Первый охранник холоднокровно ударил его коленом в пах, оставив его ошеломленным и задыхающимся, а второй охранник прижал руки мальчика к его груди, чтобы он не размахивал ими. «Стой на месте», — рявкнул второй вестник смерти, — «Или мы переломаем все косточки в твоём теле, одну за другой!»

Несмотря на угрозы, ликан всё же вздрогнул, когда Сорен разорвал рукав его грязной туники, оголив правую руку. Сдерживаемый стальным ошейником и цепями, Ликан бессильно скалил клыки на Сорена и двух вестников смерти. С его уст сорвалась слюна, пока Сорен спокойно прижимал раскалённое клеймо к плечу парня.

Нечеловеческий вопль вырвался из горла молодого ликана. С того места, где серебро опалило кожу, шёл пар. Запах горящей плоти перевернул желудок Луциана.

В одно мгновение все было кончено. Сорен отдернул железо, оставив на руке ликана клеймо в виде, богато украшенной буквы М.

Луциан спохватился, что потирает свою руку, где аналогичное клеймо украшало его плечо. Всё отличие состояло в том, что на его плече была буква V, свидетельствующая о том, что он начал нести свою службу во время одного из царствований Виктора. К счастью, он не помнил своего клеймения, которое произошло, когда он был всего лишь молодым щенком. В отличии от этих заключенных, он был рожден в рабстве.

Сорен прошел вдоль линии заключенных, ставя клеймо каждому по очереди. Мучительная процедура сопровождалась чередой криков и воплей. И когда, наконец, всё было закончено, он доложил леди Илоне, что пленные были готовы к доставке обратно в замок.

Знатная вампирша, не теряя времени, повернула коня и возглавила шествие. Несмотря на то, что звездное небо оставалось черным, как смола, Луциан знал, что вампиры хотели вернуться в свою крепость до рассвета. Солнечный свет был более смертоносным для них, чем любой разъярённый оборотень.

Он наблюдал за подавленными заключенными, которые, спотыкаясь, шли мимо него, скуля от боли и безысходности. Поскольку он был главным ликаном в замке, они попадали под его ответственность, в частности, он должен был сделать из этих дрожащих паразитов достойных слуг. Глядя на это необъятную толпу, он боялся, что работа окажется слишком сложной для него.

«Не важно», — подумал он, — «Они будут учиться подчиняться вампирам или страдать от последствий своего непослушания».